Охота за страховыми досками из Ярославля. Обновляющаяся тема.

Здесь, в этой гигантской теме, больше напоминающей книгу, содержится цикл моих заметок о моем увлечении, собранных в одном месте.

Уже два с лишним года я работаю над проектом под названием, прозвучавшем в названии темы. Этот проект отражает часть моей жизни. Коллекционирование дореволюционных страховых табличек, до сих пор висящих на старых домах по всей стране - моё хобби.

Прочитать это будет интересно как и бывалым, умудренным опытом коллекционерам, а еще больше - новичкам и любителям.

На страницах я раскрываю весь свой путь - как я пришел к этому хобби, как оно эволюционировало во мне, как начала формироваться сначала фото-коллекция, а затем уже реальное собрание страховых табличек.

Тема будет обновляться по мере описания новых и новых этапов, новых и новых моих поездок по городам России.

Рано или поздно, надеюсь, проект будет опубликован в виде небольшой книги со множеством иллюстраций.

Спасибо.

Глава I. Суть.

Я являюсь увлекающимся человеком.

Мне может быть насрать на многие вещи, включая даже проблему гомосексуалистов в Норвегии, но вот если я заинтересовался чем-то, то я вникну в самую суть, брошу на изучение вопроса все силы и все имеющиеся яновские резервы. Заинтересовываюсь я чем-то с завидной регулярностью. Не понятно правда, для кого завидной, но против регулярности не попрешь.

Моя любовь к мелким деталям окружающей нас городской материальной среды вылилась в проект "Ярославские Детали", сначала виртуальный, а скоро, надеюсь, воплотящийся в ощутимо-реальный.
В процессе я получил настолько много самой разной всяческой полезной, и не очень, информации для саморазвития и расширения кругозора, что хватило бы на пароход.

Но самое главное, САМОЕ ГЛАВНОЕ, что я познакомился с предметом моей нынешней страсти, о которой ниже и пойдет речь. Имя ей - страховые доски.

К сути.

Страховая доска - это выполненная из металла табличка с названием страхового учреждения. Именно поэтому их еще принято называть страховыми табличками, или страховыми жетонами. Однако, известный факт, что официальное и повсеместно принятое в Российской Империи название подобной таблички - это именно страховая доска.

История возникновения подобных досок крайне интересна, и я вижу смысл чуточку углубиться в неё. Не буду изобретать велосипед, все равно лучше господина В.Н. Борзых мало кто её напишет. Вот вырезка из его статьи "Страховые доски в России":

"Fire marks представляют собой окрашенные в несколько цветов металлические таблички с названиями страховых учреждений. Часто на них бывают изображения фирменных знаков (торговых марок) страховых компаний или гербов территорий, где они работали.

Многие представители современного страхового бизнеса, не говоря уже о широкой публике, даже не подозревают о существовании "fire marks". А между тем они, начиная с конца XVII века, на протяжении почти 300 лет были немаловажной частью мировой практики страхования. Их выпускали тысячи страховых компаний в десятках стран.

Fire marks пришли в Россию из Западной Европы более полутора столетий назад. Здесь они получили официальное название - "страховые доски". Доски перестали широко использоваться в страховании с 1960-х годов. Те же из них, которые выпускались десятки и сотни лет назад и сохранились до нашего времени, стали частью истории национальной культуры. Во многих странах мира они - объект коллекционирования и изучения. Тогда как страховым доскам - американским, английским, германским и других стран посвящены целые труды, историей российских страховых досок никто никогда не занимался. В классическом исследовании по историческим страховым доскам США, Великобритании и остального мира (Bulau, Alwin E. Footprints of assurance. New York, 1953) в разделе "Russia" содержатся краткие описания и фотографии всего пяти старинных досок. Это тем более неприятно, что во времена Российской империи изготавливались сотни различных страховых досок, не уступавших по качеству иностранным образцам.

Из истории появления страховых досок

Традиция использования при страховании от огня fire marks восходит к концу XVII века. После знаменитого Большого пожара в Лондоне в 1666 году, когда за 5 дней было уничтожено 13 тысяч частных и общественных строений, местные домовладельцы стали создавать компании страхования от огня. Поскольку муниципальных пожарных учреждений в то время еще не было, для борьбы с огнем каждое из возникавших страховых обществ создавало собственную дружину.

Появление страховых учреждений со своими пожарными, работавшими на одной территории, создало определенную проблему. В те времена немногие улицы в английских городах имели названия, а нумерация домов вообще отсутствовала. Ориентироваться в незнакомом городском районе и тем более определить принадлежность частных домов было очень трудно. Собравшись на дым, пожарные, материально заинтересованные в тушении застрахованных зданий, начинали прежде всего выяснять между собой, кто имеет право на тушение. Споры нередко заканчивались массовой дракой, происходившей на фоне успешно горевшего строения, и дело по некоторым английским источникам, иногда доходило до смертоубийства.

Для предотвращения подобных ситуации необходимы были опознавательные знаки, которые бы наглядно свидетельствовали, что дом вообще застрахован и в каком именно страховом обществе. Такими знаками и стали первые лондонские "fire marks" (в букв. перев. с англ. - "знаки огня, пожара") - окрашенные в несколько цветов свинцовые таблички с названием страхового учреждения, изображением его фирменного знака и цифрами внизу - ном ром полиса, по которому строение было застраховано. Клиенты получали fire mark вместе с полисом и крепили их на фасады своих домовладениях. Появление первых страховых досок английские исследователи относят к 1682 году.

Зародившаяся в Лондоне практика использования страховых досок постепенно распространилась на другие английские города: между 1682 и 1880 годам доски выпустили более чем 150 страховых компаний. Из Англии мода на доски перешла в европейски страны, а в XIX - первой половине XX века они ста новятся непременным знаком "огневых" страховых учреждений всего мира. География их распространения: от США на западе до Японии на востоке, от Канады на севере до Новой Зеландии на юге. Свои доски были даже в колониях с такими экзотическим названиями, как Британская Гвинея, Маврикий и др. С течением времени меняется назначение страховых досок. Уже в начале XIX века по мере повсеместного развития почтовой системы и, следовательно введения нумерации домов и названий улиц, "опознавательная" функция досок отходит на второй план, они все больше становятся элементом наружной рекламы страховых компаний.

В первой половине XIX века вместе с европейским, прежде всего германским опытом страхования доски (die Feuerversicherungs-Schilder - в букв. перев. с нем. - "вывески (таблички) страхования с огня") приходят в Россию. Трудно точно сказать, когда была изготовлена первая российская страховая доска, но первая акционерная страховая компания появилась у нас в 1827 году, однако о ее ранних доска ничего не известно. Достоверно известно, что после своего учреждения в 1835 году страховые доски стало выдавать своим клиентам "Второе российское страховое от огня общество". Позднее в России доски использовали все акционерные, городские взаимные и земские учреждения, страховавшие имуществ от огня.

Назначение и общее описание страховых досок в России

Страховые доски обычно представляют собой oкрашенные в два-три цвета (и более) оригинальные металлические таблички с названием страхового учре-ждения. Кроме того, на досках акционерных страховых компаний нередко присутствуют их фирменные знаки, а доски обществ городского взаимного и земского (губернского) страхования, как правило, имеют изображения городских и губернских гербов.

При страховании строений общество выдавало "большую" или "среднюю" доски. По форме, окраске и тексту они в основном идентичны и отличаются лишь размерами и назначением. Большие страховые доски - высотой в среднем 25 см - крепились в хорошо видимых, но труднодоступных местах на фасадах зданий, а среднего размера (высотой 10-12 см) - у входа или на двери застрахованной квартиры. Самая крупная из известных страховых досок фабричного производства - одновременно и одна из самых ранних. Она принадлежала старейшему "Российскому I страховому от огня обществу", учреждённому в 1827 году. Доска изготовлена на рубеже 1870 - 1880-х годов из меди, ее размеры - 33x40 см. Первоначальные краски неизвестны.



Страховая доска выдавалась вместе с полисом страхования от огня, специальную плату за нее не взимали.

Многолетнее существование и широкое распространение страховых досок в России объясняется широким спектром функций, которые они выполняли. Прежде всего, привлекая внимание обывателей, доски рекламировали конкретное страховое учреждение. Кроме того, косвенно они выполняли и функцию социальной рекламы, пропагандируя саму идею страхования - лучшего финансового инструмента, придуманного людьми для защиты от всякого рода несчастий. С другой стороны, собственнику недвижимости, несомненно, импонировало обладание многоцветной, зачастую необычной формы страховой доской. Он с чувством удовлетворения крепил ее к своему дому: такой 'знак отличия' как бы подчеркивал его высокое социальное положение в глазах окружающих. Размещение досок на застрахованном строении имело и немаловажный практический смысл: пожарные видели, представителей какой страховой компании нужно вызвать (не без определенной материальной выгоды для себя) на крупный пожар, чтобы те предприняли оперативные меры для уменьшения ущерба.

Особое психологическое значение в России имели страховые доски на домах в сельской местности, где соседи нередко сводили счеты друг с другом, поджигая постройки. При наличии страховки, о чем наглядно свидетельствовала доска, этот способ мести терял вою привлекательность.

Страховые доски, в ряде случаев даже одного страхового учреждения, разнообразны по форме, деталям художественного оформления и цветовой гаммe. Обычно они были овальной или прямоугольной, реже- круглой, квадратной, ромбовидной, шестигранной, восьмигранной или неправильной формы...."

... Свою первую доску я увидел году этак в 2004 на улице Максимова в городе Ярославля, и, что логично, в силу природного скудоумия не сразу сообразил что это такое.



Далее, в ходе работы над проектом "Ярославские Детали", я обнаружил в родном Ярославле около 15 досок самых разных обществ, из них пять штук - казалось бы напрочь в исследованном центре города.

Уж очень они мне нравились.

Со временем, я осознал, что зачастую ищу на зданиях исключительно доски или следы, свидетельствующие об их существовании. Стал интересен сам процесс поиска. Появилось некое подобие азарта.

Шансы, что такая доска сохранилась на том или ином здании, присутствуют и в наши дни.

Какова она, вероятность того, что раритет сохранился до наших дней?

Так, сразу же после революции в первые годы подобные доски уничтожались на административных и общественных зданиях - многие из них несли на себе изображение ненавистного орла или корону Империи. Далее, в течении всего советского, и не только, периода, такие доски, находящиеся, напомню, в видных местах, сдирались любопытными. В последние десятилетия их стали снимать малочисленные коллекционеры, усилий которых, тем не менее, хватило, чтобы обработать крупные, и не очень, города.

Но главный враг таблички - время. Оно не щадит её, она ржавеет, стираются изображения, сами доски падают тривиально от старости.

Но несмотря на все вышеперечисленные табличкины бедствия, они по-прежнему окружают нас, если уметь видеть. Они "прячутся" от глаз своих врагов, любопытных детей, ремонтников, коллекционеров, под слоями краски и штукатурки. Они сливаются своей ржавой поверхностью с фасадом деревянного дома. Их по-прежнему очень много, главное знать где искать, и было бы желание.

В процессе поиска не повредит применять и простые интеллектуальные потуги - так, бесполезно искать их, например, в Кармановском поселке г. Ярославля, который застраивался в 30е-60е годы, или например в небольшой деревушке, ведь совершенно очевидно, что денег у простых крестьян на страхование не было. А вот поискать в богатых купеческах селах и городках - милое дело. Прорыскать экс-зажиточные городские районы с деревянной застройкой.

Да, я стал целенаправленно искать страховые доски. Изначально я тщательно их фотографировал, протоколируя, где обнаружен тот или иной образец, но спустя несколько месяцев моё терпение лопнуло - я решил, что буду по возможности их снимать и оформлять коллекцию.

Глава II. Первые шаги.

Не скрою, что моральные стороны вопроса мучали Янчика энное количество времени.

Вроде бы висят раритеты на улице, никого не трогают, и вдруг к тебе, раритету, пыхтит снизу по лестнице какой-то неизвестный кабан. Снимать тебя хочет. Вроде бы достояние общественности - люди ходят и любуются, украшение города, старина, бла бла бла.

Однако, бег времени убеждал меня в обратном.

Во-первых, большинству людей совершенно похрену на страховые таблички на домах. Большинству похрен на дома, что уж говорить о страховых досках на этих домах. О существовании подобных досок во всем шестисот тыщном Ярославле навскидку знает дай Бог несколько десятков человек, проверено эмпирическим путем. Иными словами, не нужны они нахрен никому.

Во-вторых, время убивает таблички. Несмотря на то, что многие из них кажутся крепенькими, это самое время делает своё дело. Они ржавеют, гниют, и иногда даже падают. Я был полон решимости реставрировать каждую встреченную на моем пути доску. Надо спасать достояние нации, пусть и никому неизвестное достояние.

В-третьих, если я сам не буду снимать доски, другие люди сделают это. Так, мне стало известно, что после некоторых моих публикаций, ряд других охотников за досками положил глаз на ярославские находки. Я расстроился.

В-четвертых, последним весомым аргументом стал вполне конкретный случай. В самом что ни на есть центровом центре города Ярославля, на улице Почтовой, мною была обнаружена проржавевшая, закрашенная табличка страхового общества "Якорь". Я очень быстрый человек, и прибыл на место с целью фотографирования спустя месяца полтора. И что же? Фасад ремонтируется афротаджиками, таблички естественно уже нет, и у меня присутствует легкое подозрение, что оные афротаджики выкинули этот прибитый на фасад неприметный кусок металла. Доска висела минимум сто лет, и буквально за месяц исчезла у меня на глазах.

Сколько таких досок исчезает по всей стране каждый месяц? Каждую неделю?

Пора положить этому конец. Моральные муки были преодолены.

Я принял ключевое решение не только фотографировать доски, но и снимать их, реставрировать, и по возможности демонстрировать общественности. В какой форме это будет выглядеть - покажет время.

Ну а пока - пока я еду на Тугову гору, выклянчивать у хозяев совсем недавно замеченную доску "Ярославского Губернского Земства"



Долбежка в калитку и окна на протяжении десяти минут ни к чему ни привела. - "Наверное нет их дома", философски заметила проходящая мимо бабушка. Ну ладно, нет так нет. Мы еще сюда вернемся.

А пока проследуем в переулок рядом с Выемкой - тут намедни также была выхачена доска старого доброго страхового общества "Якорь".





Чем запомнился переулок, так это собаками. Проходишь мимо одного дома - заливается лаем какая-то мелкая шавка, проходишь мимо другого - мощно гавкает какая-то мохнатая тварь из ада, которую от тебя отделяет лишь металлическая сетка. В итоге, пока я дошел до дома, весь район оглашал лай около пяти-шести собак. Естественно, самый сладкий приз ждал в конце - самый крупный пес был во дворе интересующего меня дома.

Пока я внимательно рассматривал "Якорь", пока я анализировал, как к нему добраться, пока я начал стучаться в калитку, пес на своей цепи разве что не повесился. Бедолага аж подпрыгивал со своей будкой, пока не охрип. Наконец, после пятнадцати минут ошивания у дома, на лай вышла хозяйская дочка, которая по моей просьбе и вызвала самого хозяина, мужчину ээ южной внешности.

- "Я собираю такие железные таблички, вон как у вас вверху на доме"
- "ЧЕГО? КАКИЕ?" - утро воскресенья, мужчину изнутри озаряет свет субботнего вечера.
- "Ну вот такие, как у вас там, посмотрите"
- "Вот это что ли?! Да сымай... Только потом, по весне приходи... видишь снег, когда стает, тогда сможешь к ней подобраться. Тарелку вешали - чуть не сорвались. Когда снега не будет, приходи и снимай"

Ну стало быть ладно. Окей так сказать.Первое добро получено, хоть и с некоторой временной проволочкой.

Переезжаем Московский проспект в сторону Вокзальных улиц, там у меня на примете табличка страхового общества "Россия". Тогда я еще не знал, что она одна из наиболее часто встречающихся страховых досок, тогда я знал лишь одну в городе.





На стук в окно хозяйка вышла сразу.

- "А вон у вас там табличка сверху... я такие собираю..."
- "Знаю-знаю... не отдам" - огорошила знаниями хозяйка.
Хозяйка была улыбчивой, радушной, и располагала к общению.
С моей стороны последовали ненавязчивые уговоры и предложения пары бумажек, так называемых денежных знаков Российской Федерации. Хозяйка была непреклонна... не отдам...

И напоследок добавила: "По осени заходил паренек... тоже предлагал. И ему не отдала". На мой резонный вопрос "а почему?", последовал не менее резонный ответ: - "а пусть висит".

Ну ладно. Не отдали ржавую "Россию", и черт с ней. Меня немножко выбила из колеи мысль, что я не одинок в своих изысканиях. Я, конечно, слышал о некоем пареньке из Ярославля, что тоже собирает страховые доски, но тот факт, что даже здесь, в полных ебенях, кто-то обнаружил эту ржавую хрень, меня удивляла.

Стали вспоминаться следы от досок на Некрасова, на Тверицкой набережной, на Зеленцовской... проклятый мальчик, думаю. Коллега х@ев.



Ну ничего. Как говорится в узких кругах, чем мы хуже Ростсельмаша. На соседней улице, недалеко от Федоровского Собора, знаю "Ярославское Земство". И так удачно низко висит. Даже я дотянусь. Но болт. Никого дома.

Мчимся на Зеленцовскую. Там еще один отличный сохран "Ярославского Земства".



Разговор с выглянувшей на стуки в окно бабкой был коротким:

- "А вот мы такие таблички собираем... можно у вас?"
- "ЧЁ?! ТЫ КТО?" НЕЛЬЗЯ!"
- "А за такие-то деньги?"
Далее следуют лексические игры в исполнении бабушки, замешанные на фольклоре и мате.
- "Но почему?!"
Ответ был весомым:
" - ДА ПОТОМУ!" - и дверь захлопнулась.

Тут и смерклось.

Нежелание титульной нации общаться несколько подкосило мою веру в благополучный исход дела по легальному снятию досок. Тут же, на Зеленцовской, было обнаружено несколько жалких остатков табличек, которые явно проржавели и свалились от времени. Птичку жалко.



Первый день вышел комом. Проклиная необщительных бабок, отлучившихся хозяев, и особенно "осеннего мальчика", который уж точно был виноват во всех пропавших табличках в городе, я сжал кулаки и был полон решимости в следующий раз добыть хотя бы одну доску.

Глава III. Село Диево-Городище.

… несколько разочаровавшись в отзывчивости ярославцев, получив два отказа подряд, я порешил, что на селе народ отзывчивее, добрее, с пониманием отнесется к придурку из губернского центра и десятками начнет сдавать страховые таблички. На добровольной основе.

В село! В глушь! В Диево-Городище!

Ехать совсем рядом, двадцать минут от Заволги.

У села чрезвычайно богатая история, и сейчас, и ранее оно являлось одним из самых больших и многолюдных сел губернии. Жители, помимо того, что были весьма искусны по части ремесла, так еще и толпами сваливали на заработки в Москву и Питербурх, да и плюс к этому активно занималиcь волжской торговлей. А еще они были отличными рыбаками, умели хорошо строить дома и вышивать крестиком.

Нас все это интересовало с чрезвычайно субъективной стороны: раз село было богатым, купеческим, стало быть, у его жителей водились деньжишки на такую роскошь, как страхование зданий от огня. А стало быть, должны остаться СТРАХОВЫЕ ДОСКИ!

Логические выводы были немедля подтверждены на месте. Ворвавшись в центр села, поставив машину в подходящем месте, я глянул наверх и узрел, что мы сделали стоянку прямо под табличкой страхового общества «Надежда».

Вот она:



Однако, впечатления заброшенной она явно не производила. Хозяин дома, помимо того, что тщательно его отреставрировал, еще и покрасил ставни и табличку в манящий зеленый цвет.



Табличку он ценит - она привинчена шурупами. Даже если хозяин согласился бы отдать, душа кровью облилась бы. На такую даже вор не позарится.

Пошли прогуляться по селу. Была легкая, ни к чему не обязывающая небольшая вьюга, за окном было 23 февраля, выходной, что логично, село так сказать выпивало. Но в связи с плохими метеоусловиями делало это келейно, по домам, а не как положено, на главной площади у памятника ВОВ, с гармошкой и танцами.

В Диевом очень много добротных кирпичных особнячков – купеческие, сразу видно. Многие сыплются, но многие и держатся бодрячком.



Село направлено лицом к Волге, виды обалденные, даже зимой.



Очевидно, что табличка висела на каждом подобном доме, но к сожалению, время не сохранило их для нас. Есть только следы.



И вот, бинго! Наметанным соколиным глазом метров со ста был идентифицирован характерный восьмиугольник «Северного страхового общества»:



Дом большой, явно не на одну семью.



Первый этаж был заперт, на второй ведет уютная скрипучая деревянная лестница. Стоят коренья, соленья, пахнет печкой. Хозяин сразу к чертям собачьим не послал, наверное, потому что не часто заходят тут всякие, и просят сдернуть ржавую хрень с твоей стены.

Рядом ремонтировался дом, стояла превосходная лестница, ну просто все карты на руках. Но владелец второго этажа, спокойный, и в такой святой день на удивление не пьяный мужчина, мягко отказывался, хоть и сомневался под моими аргументами. (- скоро сама упадет, ей место в музее, она же вам не нужна, а мы отреставрируем).

В итоге он перевел все стрелы на соседа снизу, потому как лестницу надо ставить с его огорода и вообще он башковитый. Увы и ах – сосед то будет только через месяц, потому что сейчас в Германии. Подивившись на продвинутых диевогородищенцев, я отбыл восвояси, решив возвернуться попозжа.

На самом что ни на есть центральном перекрестке стоит приятный глазу крепкий дом с еще одним Северным:



Висит очень высоко, без лестницы не взять.



Ну и ладно, пусть висит. Хорошо смотрится и выглядит добротно.

Вот еще один интересный дом, на набережной. Здесь жил Индивидуальный Предприниматель:



Продолжив рейд по селу, нами была обнаружена еще одна табличка. Несмотря на то, что уже темнело, худо бедно удалось зафоткать.



По смутному силуэту можно понять, что табличка принадлежит страховому обществу «Русский Лойд»



Да и здание идеально – лестницы не нужно. В советское время к особняку присобачили пристройку, а с сугроба можно на неё забраться, и без проблем снять доску, которая уже держалась на одном гвозде и кажется в ближайшее время собиралась упасть без чьей либо помощи.



Я – человек порядочный, пропускаю бабушек на пешеходных переходах и уступаю в лифтах место беременным детям. Обошел дом в поисках хозяев. Он оказался весь выгоревшим, и только в небольшом уголке, в подвальчике, теплилась жизнь. Две женщины в комнатушке выпивали водочку, отмечая неофициальный день мужчины, у них, судя по всему, отсутствующих. Может в данный момент, а может и в течении длительного времени – то мне неведомо.

Но судя по реакции, сроки зашкалили. Я не успел и заикнуться о сущности своей просьбы, как женщина начала паниковать:

- ЧТОООО? Какая ржавая табличка?! Да вы хам! Вот так бесцеремонно! НИЧЕГО НЕ ОТДАМ! МОЯ!

Я успел заикнуться только о том, что в музее ей будет комфортнее, чем вскоре истлеть в сугробе, на что я получил шедевральный ответ: МУЗЕЙ?! ДА У МЕНЯ У САМОЙ МУЗЕЙ! НАГЛЕЦ!

Поздравив женщину с 23 февраля, я направился к машине.

– Я ГЛАВА АДМИНИСТРАЦИИ ДИЕВО-ГОРОДИЩЕ!!! - кричала в след импульсивная городищенская леди.

Начав заводить машину, я заметил краем глаза, что женщина не унялась, и в чем так сказать была выскочила на улицу.

- КАКАЯ ТАБЛИЧКА?! ГДЕ!? – начала искать доску на фасаде женщина. – ВОТ ЭТА ЧТО ЛИ?!

Пожелав удачи в управлении Диевом Городищем, я тронулся.

- ЕСЛИ ОНА ВДРУГ ПРОПАДЕТ, ВЫ ЗА ЭТО ОТВЕТИТЕ!!! – успела на бегу прокричать в след глава администрации и поняв, что машину ей при всех раскладах не догнать, остановилась в сугробе.

В мыслях о том, что это не в большом городе люди не отзывчивые, а титульная нация такая, мы порулили на выезд из села.

Ну реально, жил человек-жил, ведать не ведал, что у него какая-то хрень висит. Как только выясняется, что эта хрень понадобилась другому человеку, играют самые лучшие качества титульной нации. АХ ТЕБЕ НАДО?! А ВОТ Х@Й ТЕБЕ ХА-ХА-ХА! МОЁ! Моя ржавая хрень! Пусть сгниет тут, но тебе не достанется! ПОШЕЛ НА Х@Й ОТСЮДА! МОЙ ДОМ! Моя ржавая херь! Я молодец, а ты говно, ничего не дам ха-ха-ха!

Хорошее чувство живет в наших людях, хорошее.

Утешением стала большая фасадная доска «Коммерческого общества», обнаруженная на выезде на очередном купеческом домине.



Лестницы не было, с земли не дотянуться.



На то и был расчет - чтобы с земли всякие там не дотягивались. Вот она и провисела более ста лет. Более ста двадцати лет, если быть точным. А почему – вы узнаете в следующей серии.

А пока – пока мы временно покидаем Диево. В сумерках, не утруждаясь, обойдя дай Бог полсела, мы нашли сразу пять досок. Это только подтверждало выводы – люди здесь жили мягко говоря обеспеченные. Интересен тот факт, что все доски принадлежат федеральным акционерным обществам, а не местному земскому или городскому. У федералов тарифы всегда были аховые, и позволить себе их могли состоятельные люди.

Кроме того, коллеги в селе судя по всему не бывали. «Коммерческое» и «Ллойд» снимет даже ребенок. А стало быть, мы сюда еще вернемся.

Глава IV. Село Большие Соли.

Двадцать восьмое февраля. День рождения отца.

В этот день точно должно было повезти и нашему безтабличью должен был быть положен большой и толстый конец.

По-прежнему пребывая в уверенности, что в Ярославле страховых досок раз-два и обчелся, а те немногие люди, которым повезло владеть этой ржавой хренью, несколько неадекватны, мы продолжаем рыскать по зимней ярославской глубинке.

Некрасовское, оно же старинное купеческое село Большие Соли, меня манило давно. Во-первых, там виды панорамные, русские, православные. Во-вторых, там у жены друга второго кума третьей сестры живет бабушка, которая нас накормит-напоит по-старому, по-простому. А в-третьих, село наверняка девственное в плане страховых табличек, так как нормальному человеку ехать туда за этим в голову не придет.

Большие Соли были одним из самых крупных сел губернии, возрастом оно уже шисят тысяч лет, оно до того старое, что когда-то было центром собственного большесольского княжества, которое, что следует из названия, всю свою бренную экономику держало на выпаривании, и последующем впаривании соседям соли.

Тем не менее, первый каменный дом на селе появился не так давно



Вот он, наш герой:



В Больших Солях вообще на удивление немало добротных, гигантских для села зданий:



С терзающими душу историями:



И еще:



А какое крыльцо!



И водосточные трубы века девятнадцатого в голову никому отдирать не приходит:



Но все это фигня фигневая. Самая главное, что у Ирака классная попа!



А вот и первая находка! Самая тривиальная, самая простенькая, но ПЕРВАЯ!
Шестиугольник Госстраха. 60е-80е годы. Висит низко, можно отодрать с земли, а всё потому что такие доски уже нахрен никому не нужны были - настолько их много.



Дом выглядит заброшенным, хозяев нет, так что - вуаля!



И опачки! Первая доска - и сразу же "бутерброд"! "Бутерброд" - это когда одна доска прибита на другую. Иногда страховые агенты-прибивальщики ленились отдирать предыдущую табличку и просто вешали следующую поверх. Иногда это делалось, в случае, если выходила новая серия досок - типа кавер-версия.

Но в подавляющем большинстве случаев таким нехитрым образом унижали конкурента. Одно страховое общество уводило клиента от другого, а триумф выражался в унижении таблички на фасаде дома.

Типа "Смотрите ВСЕ, хозяин предпочел НАС, а не этих гадов, у которых и тарифы высокие, и агенты всегда пьяные. Смерть врагам!" И как знак победы победившая компания прибивала свою табличку поверх униженного, жалко пищащего, конкурента.

Например. Вот "бутерброд", найденный мною месяцем позже в Ярославле.

Страховое общество "Волга" увело клиента у Ярославского Земства и прибило свою табличку, оставив потомкам "бутерброд":



На самом деле там все еще веселее, внизу дома висит и третья табличка, но об этом доме - в одной из следующих серий.

А пока возвращаемся в Некрасовское-Большие Соли, к нашей первой табличке и первому бутерброду. В данном случае как раз исключение - кавер-версия Гостраха 60х-80х годов прибита поверх таблички того же Госстраха, но 20х-30х годов. Вот вторая табличка:



Окрыленные успехом, мы прогарцевали по главной улице села. И вот - новая цель. "Северное страховое", блестит-переливается на зимнем солнце, ба, этож цинк! Не ржавеет, не портится, не пахнет.



Дом добротный, симпатичный, и, что логично, обитаем.



После десятиминутного ошивания удалось достучаться до хозяина, он вышел на улицу, мы вкратце объяснили смысл дела. Отдай табличку, земляк, зачем тебе. А нам надо.

Но дяденьке тоже оказалось надо. После общения с ярославцами разговаривать с этим мужчиной средних лет вышло одно удовольствие, и с каждой минутой он располагал все больше. Потому что табличка ему нужна была как семейная реликвия, он за ней следит, холит, лелеет. Дому этому уже сто пятьдесят лет (середина 19-го века), и у хозяина сохранилась фотка, где его прадедушка сидит на завалинке под этой табличкой.

Такое отношение к истории - святое, и тепло попрощавшись, мы покатили дальше. Совсем рядом, за углом, стоит дом-красавец:



Дом знаменитейшего на весь мир великого большесольского художника Пал Палыча Рубинского. Пал Палыч застраховал свой дом во Втором Страховом обществе:



Птица Феникс, от огня возрождаюсь, все дела, латунь, конец 19го века, редкая вещица. Но она ухожена, красива, дом - исторический памятник, художника обижать тоже как-то не дело, в общем, такую красоту отдирать вообще кощунство. Едем дальше, через реку, на улицу Ярославскую - мужик из дома с "Северным" дал наводку, что у кладбища брошенный дом стоит с "чем-то похожим".

Не обманул казак.



На брошенном доме красовалось "Первое Российское", совсем уж ржавое, с большими утратами, и угрожающее с года на год упасть, вероятно, вместе с домом. Надо было спасать утопающего. Висит низко - с завалинки достать можно, полминуты - и ржавый овал у нас в руках.



Сохран ужасный, но будем реанимировать.

Итого у нас на руках уже три страховых доски - начало нашей коллекции. Счастливые и довольные, мы едем к родственникам родственников кушать щщи и борщи.

Даже на очередной ромбик Госстраха забили, да и висит высоко



На выезде из села в сумерках нас приветливо провожают замаскированные ракеты. Именно из Некрасовского наша великая Родина диктует свою могучую волю другим жалким обитателям земного шара.



Дома осматриваю "Первое Российское". Бедняга пострадала в боях со временем





Будем приводит в божеский вид.

После нескольких консультаций со специалистами своего дела, мы проделываем следующее:

Покупаем средство для прочистки унитазов "КРОТ":



И наливаем его в таз, где замачиваем табличку:



Ночь ожидания - и всю органику, вроде краски, ржавчину, всякую дрянь разъело. По утру от души х@йарим табличку щеткой с Фейри:



И получаем результат. В каком-то случае лучше, в каком-то хуже. Чем больше краски сверху таблички - тем лучше сохранность.

Что получилось именно с этой табличкой - благодарная аудитория узнает в ближайшее время, покуда я дойду до места службы и сфотографирую свою САМУЮ ПЕРВУЮ имперскую табличку. Она оформлена в багет и висит в кабинете там где полагается - у сердца.

Глава V. Ярославский винно-акцизный склад и возвращение в Диево-Городище.

Весь месяц март 2009 года мы, голодные, шакалили вокруг малочисленных известных нам табличек. Все они висели высоко, и снять их ни в коей мере не представлялось возможным без лестницы.

Основная мысль страховых агентов - вешать доски высоко, чтобы всякие случайные люди не сняли таблички, оказалась верной. Без некоторых усилий доску снять невозможно. Во-первых, нужна лестница, а это уже отметает большую часть желающих. Во-вторых, у малочисленных счастливчиков, припершихся с лестницей к вожделенной табличке, должен оказаться с собой подобающий инструмент. Как правило хватает отвертки и клещей, но присутствует логика: если табличка провисела на доме уже больше ста лет, то значит, она очень надежно закреплена. Например, это могут оказаться дюймовые кованые гвозди. Тут то твоя отвертка и падает на полшесткого. Не обойтись без более серьезных вещей.

Но все это в будущем, а пока мы голодными глазами смотрим вверх, туда, где невидимые никому, но видимые для нас, висят прекрасные таблички.

Всего в историческом центре Ярославля мне было известно четыре доски - три старых больших "блина" Российского Страхового Общества, и одно "Северное" на музее Собинова. Больше ничего не находилось, хотя я давным давно взял привычку ходить мимо исторической застройки с поднятой башкой вверх. Мало ли чего. Может, висит че, а я не знаю. Непорядок.

И вот, мартовским днем тактика принесла свои плоды. Как обычно, совершенно случайно, после пристального вглядывания в фасад очередного встреченного в ходе вечных шатаний по городу дома, мной была замечена табличка-хамелеон. "Первое Российское Страховое Общество". Как и водится, она была закрашена в ходе очередного ремонта фасада здания, и с тех пор стала невидимой никому.



Если не знать, что она там, то в жизнь не заметить. Ну вот, стало быть, никто не знает, никто и не замечает. Хотя висит она на оживленнейшей улице - улице Советской. Жилой дом, построенный для высшего звена работников ярославского винно-акцизного склада, ныне ЯрЛВЗ. 1902 год. Краснокирпичный стиль. Классно.

Надо было спасать доску. А то глядишь, рано или поздно брякнулась бы кому-нибудь на голову, тем более, один из краев, видимо, в ходе ремонта фасада, уже был загнут. Табличка не упала благодаря лишь только своим мощным гвоздям.



В общем, решаем снять её и отреставрировать. Сделать это без лестницы невозможно. Слоняться по городам и весям, уповая на то, что у добрых хозяев окажется лестница (а её как правило нет), было делом клиническим. Лестница была нужна.

После недели серьезных поисков жребий был брошен, Рубикон перейден,и покупается упоительно дорогая складная стремянка, влезающая в багажник, общая длина - 4 метра. То, что надо.

На следующий же день помчались в уже прощупанное Диево Городище снимать "Северное" (тем более, что владелец уже должен был вернуться из Дойчлянда), и потрясти фортуну на что-нибудь еще.

Но перед этим - перед этим мы решили заехать на Советскую улицу и обновить дорогостоящее высокотехнологичное оборудование. Пока на тротуаре раскладывали лестницу, из двора вышла женщина средних лет, и задумчиво смотрела на наши лестничные эволюции.

После того, как мы прислонили её к стене дома и один из участников концессии полез наверх, женщина с раздирающим душу криком "Сёма, там железячку снимают" унеслась во двор.

По всем известной теории вероятности, женщина была жительницей именно той квартиры, между которой и висела доска. Они с мужем как раз собирались по магазинам, а тут такая феерия творится на улице.



Долго разговаривали с подоспевшим мужем о бренности бытия, о вечном, о важности мелочей городского пространства в личной жизни. О существовании таблички они знали ("старинная же"), на этом все знания о нюансах развития страхового дела в Российской Империи и заканчивались. Больше о существовании этой доски, по их словам, не знал ни один жилец дома!

В конце разговора разрешение на снятие было получено, в обмен на книжку о Ярославских Деталях.

В общем и целом, получать разрешение на снятие от жильцов дома, особенно многоквартирного - это исключительно вопрос этики. Ну там знаете, карма, баланс добрых и злых дел, качается чаша весов, красть плохо, ляляля. Юридически эти таблички в большинстве случаев согласно договору страхования принадлежат страховому обществу. Они выдавались хозяину дома в качестве рекламы, хозяин с удовольствием её вешал, потому что это было подтверждением его социального статуса, в общем, все были довольны.

Но при этом табличка оставлась собственностью компании! Поскольку все страховые компании были ликвидированы в ноябре 1918 года, то доски де факто стали ничейными. Компании как таковые ненационализировались - они были не нужны, так как на их месте создавался монополист-гигант - Госстрах. Монополизировались лишь отдельные объекты имущества компаний - конечно, в первую очередь недвижимость и деньги. Таблички, естественно, нахрен никому не нужны были, как то не до того, Колчак почти к Волге вышел. Таким образом, законного владельца страховых досок не стало. Они не принадлежат никому.

Но естественно, спрашивать разрешение на снятие владельца - это святое. И дело не в юридической стороне вопроса - вдобавок не будешь же ты с пеной у рта доказывать, что общество ликвидировано, и эта табличка не его, и никогда его и не была. Снимать без спроса некошерно. Делать так можно лишь в нескольких случаях.

Самый красивый вариант - это конечно когда дом брошенный.
Еще возможен вариант, когда дом многоквартирный, и хозяина как такового нет. Тогда достаточно спросить любого жильца дома, а если табличку очевидно никому не видно, она явно не представляет никакого интереса жильцам и прохожим - тогда и спрашивать не обязательно.

Это и было в случае на Советской улице города Ярославля.

Безмерно довольные, мы покатили в Диево.

Дяденька из дома с "Северным" уже прибыл из Германии, но вот-вот снова уезжал туда же. Как выяснилось, Валерий у нас работает дальнобоем, и вся эта Германия, Австрия, не говоря уже о Франции, жителю Диева сидит в печенках.



Валерий с крайним пониманием и адекватностью отнесся к нашей великой проблеме - отсутствию "Северного" в коллекции. Естественно, он разрешил воспользоваться его огородом. Но на нашем тернистом пути стали высшие силы - лестница, на земле казавшаяся огромной, не доставала до доски добрых два метра! Табличка висела на высоте не менее пяти с половиной метров от земли!



Рядом строился дом, у него, призывно маня, в ряд стояли аж три лестницы. Одна была коротка, другая огромна, а вот третья идеальна подходила для задуманного акта. Вперед!



Однако, и она не достала. Оставалась самая большая лестница, но она, во-первых, была просто гигантская, метров девять в высоту, не поднять даже троим. Сделана из цельных стволов молодых сосен. А во-вторых, она вмерзла в лед, что окончательно делало её непригодной к использованию.

Черт

Пропади все пропадом

Городищенский даольнобойщик Валерий по совместитетльству оказался очень добрым человеком и крайне проникся происходящей на его глазах захватывающей драмой (таскание туда-сюда лестниц, рвание волос и рубах, крики "о нет!"). Он сходил с нами к соседу в поисках лестницы, но сосед оказался безнадежно безлестничным.

Добрый дядя Валера задумчиво посмотрел на купола стоящей недалеко церквы, и молвил - "Точно! Поп лазит купола чистить. Он добрый человек. Не откажет"

Этого нам хватило. Только вот из церкви таскать лестницы для чистки куполов нам и пристало. Душевно попрощавшись, мы обещали вернуться во всеоружии.

Ну а пока... пока мы продолжаем вояжи по селу.

Было сделано несколько открытий. Был обнаружен "Русский Лойд" 1870 года. К нему мы еще вернемся.



Другой "Русский Лойд", вертикальный овал, обнаруженный мной в февральский визит, пропал! Несомненно, его содрала в тот же вечер пьяная глава администрации Диево Городище и спрятала к себе под подушку.

Вот так вот и пропадают страховые таблички. Выполняют важную функцию - лежат под продавленным диваном в грязи и пыли, чтобы другим не достались.

Ну да ладно. Кришна ей судья. А мы поехали дальше.

Дом с также запримеченным "Коммерческим" принес неожиданный сюрприз. Он заброшен! Вокруг дома совсем нет следов, амбарные замки на единственном входе, а главное, внутри следы запустения и бегства. Удивительно - такой добротный домина и пустует. Но нам это на руку. Лестницу даже раскладывать не пришлось - лежала рядом, в бывшем саду.

Оперативная съемка:



Пять минут - и вуаля! Заветный кусок металла у нас в руках.



Здесь даже не добавить сакраментальное прилагательное "ржавый" - потому что это было бы неправдой. Табличка цинковая, а потому превосходно сохранившаяся. Редкое "Коммерческое".

А теперь давайте знакомиться.



"Коммерческое страховое от огня общество"

"Дата учреждения: 27 марта 1870 года. Место нахождения правления: С. Петербург". С 1890 года компания расширяет круг своих операций и меняет свое название на "Коммерческое страховое общество". Правление общества переезжат в Москву. В 1902 году по решению акционеров прекращает прием новых страхований и начинает процесс ликвидации, затянувшийся до 1918 года"

Перед нами старый вариант названия, где присутствует слово "отъ огня". Смена названия, где это слово было убрано, произошло в 1890 году, а значит, табличка наша датируется до этого самого года.

Табличка "Коммерческого" сама по себе достаточно редкий экспонат, потому как разорилось еще до революции, у нас же еще более редкий (хотя и встречающийся, конечно) ранний вариант доски. Повезло.

Цинк даже реставрировать не надо - достаточно только помыть.

А вот с "Первым Российским" пришлось попотеть.

Замачиваем в "КРОТ", с утра как обычно с улыбочкой щеточкой хреначим табличку, и она начинает сверкать! Льем побольше Фейри, трем посильнее, сверкает еще больше! Это оказалась латунь!

Знакомьтесь:

"Первое Российское Страховое Общество"

Дата учреждения: 22 июня 1827 года. Изначально называлась "Российское страховое от огня общество, учрежденное в 1827 году", а в 1898 году было перименовано в "Первое Российское Страховое Общество,учрежденное в 1827 году". Место нахождения правления: С. Петербург. Начало страхования от огня: 14 октября 1827 года.

Это самое популярное страховое обещство в Империи. Соответственно, встречается и большое количество досок самых разных вариантов и лет. Наша датируется не раньше 1898 года, когда и произошла смена названия. Повешена на здание на Советской улице в городе Ярославле в промежуток между 1902 годом (постройка дома) и 1918ым года (дата ликвидации общества).

И как обычно, легкий рекламный трюк:

ДО:



ПОСЛЕ:



Волшебный красный перелив латуни, а цифры так вообще сверкают золотом!

Можно восстановить и раскраску. Вот какой она была:



Красный, синий, белый цвета - гоосударственные, и золотые буквы... красиво! Но о родных цветах нам только мечтать

Ну а нас - пока нас ждут село Толбухино и село Великое...

Глава VI. Ярославль. Московское страховое общество.

Центр Ярославля совершенно небогат на страховые доски. Это отнюдь не значит, что их здесь не было, отнюдь, в одном из богатейших губернских городов России, в его центре, практически все без исключения здания принадлежали обеспеченным людям, а следовательно, были застрахованы.

Причин столь скудному наследию (по сравнению с другими губернскими городами, например, с той же соседней Костромой) - масса.

Это и наличие в городе немалого количества денег, благодаря которому фасады в историческом центре города на протяжении всего последнего века регулярно реставрировались.

Это и тот факт, что центр застроен в основном каменными и кирпичными зданиями, на фасадах которых доски держатся очень слабо, в отличие от деревянного фасада.

Основная же причина, естественно, это Ярославское Восстание 1918 года, в результате которого город был уничтожен на одну треть, а подавляющее большинство деревянных построек в исторической, центральной части города - выгорело.

Изначально в центре огромного (по меркам Империи), города, мне было известно лишь пять страховых табличек. Это три больших медных доски "Первого Российского" общества, одна более поздняя латунная доска этого же общества, и весьма редкая, ранняя доска "Северного" страхового общества на музее Собинова.

Как мы уже знаем, латунная доска на здании управления ликероводочного завода была снята и отреставрирована. Осталось лишь четыре доски.

Я физически не верил в то, что больше страховых знаков в центре Ярославля нет. Я обшарил все и вся. Был в невероятных дворах. В обосанных закутках. Сломал глаза, шаря по фасадам зданий на главных улицах города. Я знал, что наверняка есть еще ХОТЯ БЫ ОДНА доска.

Я чувствовал, попой чувствовал, что она рядом. Рядом с моими местами обитания. С моим домом, работой. ОНА ЗДЕСЬ, СУКА. Следит за мной. ПРЕСЛЕДУЕТ.

Я дал зарок самому себе, что найду её, Последнюю.

И вот, в июле 2009 года, ранним утром, привычным медвежьим походняком топая на работу, как обычно, шаря глазами по фасадам, и думая, мол, ну где же ты, сука, я увидел ЕЁ. ЕЁ, падлу.

Естественно, она висела ровно посередине между моим домом и моей работой. На пересечении улицы Трефолева и Первомайского переулка, центрее не бывает.

Человеку не совсем искушенному её не заметить. Сливается с фасадом, заштукатурена десять раз, надписей на ней нет. Вы что нибудь видите на фасаде дома? Она висит под козырьком. Не видите? И я не вижу. А она есть.



Неоднократно я смотрел на этот дом, но то ли не с того ракурса, то ли не в том настроении, то ли съел чего-то не то на файв о'клок. Так обычно и бывает.

Поскольку табличка не представляла никакой ценности, была замалевана, никому невидима, а я так люблю их чистить и реставрировать, то судьба её была решена моментально.

Но жизнь диктует свои суровые законы. Судьба-злодейка увезла меня в медовый месяц, и табличке было велено подождать.

По приезду же, в сентябре, случились трагические по своей кошмарности события. Моя самая первая в жизни табличка, та самая, с которой я открыл волшебный и манящий табличкин мир, та самая, которая значилась деталью номер 1 в моей книге, была безжалостно уничтожена работниками из знойной Азии.

До "реставрации" фасада:



После:



В связи с дурдомом, творящемся в центре города в предверии единицы трех нулей, а также с сентябрьским визитом моего любимчика - Дмитрия Эй. Медв-ва, который (дурдом) выражается в покраске фасадов зданий цветным мелом, так вот, в связи с этим все оставшиеся таблички в центре были взяты мной под контроль и опеку.

Весьма логично, что когда у особнячка на Трефолева начали возводить леса, мы с моим коллегой по несчастью моментально примчались на место преступления с лестницей. Но леса были уже возведены, а на них деловито копошились смуглые люди.

С одним из них, старшим по званию (судя по золотым зубам) мы и вступили в переговоры. Длившиеся не более минуты.

Инструмент наш, усилия стороннего мастера, триста рублей, и всё это через полчаса когда этот "толстий бл@ть уйдет наконец" (про прораба).

И вот... свершается...

доска прибита дюймовыми гвоздями, вот почему она продержалась больше века в кирпичной кладке

показался зазор, благодаря которому табличка наконец-то стала видна



вуаля - и на здании остался лишь след, который немедленно и был закрашен нашим новым другом



А Последняя Табличка в центре города наконец-то греет наши руки

Десять слоев побелки и штукатурки, накопленные за последний век с лишним:



Но когда из-под края показалась позолота, в таких делах лучше не нервничать и не рвать накопления голыми руками



Надо позвонить дружбанам на автомойку и мчаться туда

Там-то уж знают толк




На наших глазах слой за слоем штукатурка была сбита... из-под струи показалась буквы...



и ВОТ...

просто чума... что хранил для нас под краской сто с лишним лет выпуклый, неприметный кусок металла

"ЗАСТРАХОВАНЪ ВЪ МОСКОВСКОМЪ ОБЩЕСТВЪ"



Дом номер тринадцать по улице Варваринской, нынешняя Трефолева, был застрахован в Московском Страховом Обществе!

Знакомьтесь:

Московское Страховое от огня Общество

Дата учреждения: 5 мая 1858 года

Место нахождения правления: г. Москва

Некогда доска была невероятно красивой - красный ободок, полностью золотой фон, на нём черные буквы. Да и сейчас она смотрится невероятно хорошо сохранившейся, с учетом того, что на фасадных досках Московское обществе практически никогда не использовало литье или чеканку, а название было лишь нарисовано на поверхности доски - заведомо недолговелчный способ.

На территории всей России регулярно встречаются подобные овальные, с толстым "ободком", закрашенные, заштукатуренные, обезображенные доски, но лишь теперь окончательно и бесповоротно стало ясно, что этот тип табличек принадлежит Московскому Страховому Обществу. В Ярославле "родные" цвета такой доски сохранились как нигде бы то ни было

Тысячи раз проходишь по Трефолева, а казалось бы, стоит поднять голову...

P.S. Я уверен, что центре Ярославля есть, помимо этой, ЕЩЁ ХОТЯ БЫ ОДНА доска, неизвестная мне... и я найду её, обещаю

Глава VII. Ярославль. Транспортное страховое общество.

Конечно, жутко не хочется забегать вперед в процессе описания охоты за страховыми досками на улицах наших необъятных городов в не менее необъятной РасееМатушке, но как известно, последние впечатления - самые свежие.

И их нужно фиксировать, а то ведь уйдут, негодяи.

Впечатления от снятия этой доски были самые что ни на есть свежие - на губернский город Ярославль нежданно рухнула на бреющем полете зима, во вторник 15 декабря 2009 года температура опустилась ниже 25 градусов, для сибиряка смех, а у жителя Верхней Волги от такой температуры пися сразу на полшестого.

Но только не у юных любителей страховых табличек.

Не так давно весь город узнал о существовании Малого Московского переулка - именно по нему во время реконструкции Московского проспекта запустили в объезд транспортный поток. Еще каких-то семь месяцев назад здесь настолько пахло дореволюционной Россией, настолько тут было вкусно и дико, что я на радостях даже провалился в полуметровую огромную грязевую яму-лужу, вытаскивали на тросах. Правильно, нечего по ебеням бесцельно шариться.

Тогда то, ранним летом, мною и была сделана находка, которой я доволен до сих пор - на крупном двухэтажном доме, некрашеном, коричнево-ржавого цвета, мною наметанным глазом была засечена не менее ржавая табличка некоего страхового общества.

Не видите? И я не вижу. А она есть.



Эта табличка висела так высоко, как никакая другая в славном губернском городе. Она небольшая по размерам, и, естественно, степень сохранности, и, тем более, букв, не разобрать.



Но мы же давно на флоте. Мы знаем, что табличка такой формы, так называемый "гребешок", принадлежит Российскому Транспортному обществу. Нас не проведешь. И такой у нас в коллекции пока нет. Шок. Непорядок. Надо что-то делать.

Через день на место прибыла бригада спасателей штата во главе с шерифом округа и лестницей. Но хрен. Наша лестница только пять метров, плюс мы метр девяносто, минус тридцать сантиметров от макушки до места соединения руки с туловищем, итого шесть метров шестьдесят сантиметров, поднятая рука - восемьдесят, и отвертка десять сантиметров. Доска же висела на расстоянии минимум восемь метров от земли. Повторюсь, это максимальная высота для висения страховой доски в Ярославле.

Нам пришлось покинуть Малый Московский несолоно хлебавши.

Надо отметить тот факт, что доску не замечает совершенно никто. Кроме полусумасшедших дурачков, которые шарят глазами по фасадам, зная куда смотреть и что искать. Эта доска полностью сливается с поверхностью дома, сама размером небольшая, и висит крайне высоко. Рекламщики столетней давности промахнулись - рекламу то не видно.

Подводил людей к дому, показывал пальцем на доску - все равно не видели. Маркетологи прошлого должны крокодильими слезами плакать за свои промахи - табличку длинной 20 сантиметров - на восьмиметровую высоту.

Но именно поэтому у меня была железная уверенность, что доска покуда никуда не денется. Я был бетонированно уверен, что о существовании её я знаю один во всем городе. Ненавязчивые, воздушные беседы с жителями дома подтвердили это.

Шли месяцы, менялись времена года, находились и снимались новые доски, падал и повышался курс йены. Но я помнил о "Транспортном" на Малом Московском. Кумекал, что же делать с артефактом. Пропадает ведь, собака, на глазах. И домику ведь, не ровен час, не пережить очередную гостиницу "Москву", что в ста метрах. Отравлял существование вид аналогичной доски на улице Посохова, в таких жутчайших ебендеевах, что до сих пор оторопь берет, как туда забрести то можно:



Как же снять. Залезть из окна дома? - Не взять рукой - наличник мешает. Спуститься на веревке с крыши? - Кушать надо меньше.

Декабрьским морозным днем терзаниям был положен конец. Нет препятствий патриотам.



Сподвижники страхового коллекционирования, невзирая на мороз, таяющие смертельную опасность мешающиеся ветки, поднимаются ввысь навстречу висящей ржавой мечте.



Пара движений отверткой



И табличка доблестно спускается вниз

Вообще то, Малый Московский переулок не узнать. Асфальт, пока ровный, заборчики, пока на месте, движение оживленное. Тысячи людей пыхтят на ежечасно на работу и с работы в маршрутанах, не подозревая, что в нескольких метрах от них больше ста лет висело ЭТО



Знакомьтесь:

"Российское транспортное и страховое общество". Дата учреждения - 26 августа 1844 года. Место нахождения правления: г. Санкт-Петербург. Начало страхования от огня: 1903 год.

Как и следует из названия, компания в первую очередь специализировалась на страховании грузов. К застрахованному грузу, к тюку, баулу, ящику, вешалась маленькая табличка-жетон, за обладание которым любой сознательный почитатель страхового дела зарэжэт. Но помимо страхования грузов, компания начала страховать и от пожара, свидетель чему - вот эта снятая табличка с Малого Московского.

Внешняя сторона конечно ржавенькая, но в целом сохран отличный. Об этом свидетельствует обратная сторона - буквы прекрасно сохранились, большая часть до сих пор еще покрыта желтым дореволюционным лаком.



От ржавчины отчистим, буквы станут более четкими, намажем графитовой пастой - и в музей.

P.S.

Помимо обретения новой жизни, табличка оставила после себя на доме след. Светлое пятно не только дает понять, где висела доска, но и позволяет увидеть, как же выглядел этот крепкий добротный дом сразу после постройки.

Не как сейчас, этакий угрюмый насупившийся великан, а светлый радостный цвет молодости - цвет свежего дерева. Свежее дерево образца 90-х годов XIX века - когда, собственно и был построен, и чуть позже застрахован этот дом.

Глава VIII. Ярославль. Северное страховое общество.

Подходит значит ко мне на очередной какой-то похабной вечеринке мой товарищ и говорит загадочно:

- Я слышал, ты страховыми табличками интересуешься? У меня для тебя есть небольшой подарок.

После чего товарищ полез в нагрудный карман... и вытащил квартирную доску Северного Общества с родными красками!



Вообще-то в скудном мире любителей страховых табличек, подобный артефакт производит фурор, естественно, в экстаз впал и такой жалкий коллекционер, как я.

Подобной доски у меня ни то что в коллекции нет, даже не видел никогда вживую родную хромолитографию.

Именно методом хромолитографии изготовлена эта доска.

Если вглядеться, на ней присутствуют совсем маленькие буковки:

"Хромо-лит. К. Интце. г. Рига"

Знакомьтесь:

"Северное общество страхования и складирования товаров с выдачей варрантов"

Это по-официальному. По-людски: "Северное страховое общество", именно так компания стала называться в 1879 году.

Дата учреждения: 31 мая 1872 года.

Место нахождения Правления: г. Санкт Петербург, с 1879 г. - Москва.

Начало страхования от огня: 1880 год

Размер таблички: 10х10 см

Доска уже сама по себе редкая, потому как квартирная. Если фасадные доски вешались непосредственно на дом, на улицу, то квартирные, в большинстве случаев, прикреплялись на дверь застрахованных богатеньких квартир.

Не удивительно, что дошло до нас подобных табличек немного. С родными красками (в данном случае сохраненная поверхность составляет около 70%) - редкость в квадрате.

Фото таблички после оцивилизовывания:



Эту табличку можно привязать к конкретному историческому месту в городе Ярославле.

Вот оно:



Перед вами - так называемый Дом Болконского.

Дом Болконского находится у Арсенальной башни на Волжском (Волчьем) спуске. Именно здесь, по легенде, умер от ран герой войны 1812 года Николай Тучков. Народная молва давно связала этот дом с героем романа «Война и мир», который тоже умирал на Волжской набережной. Это единственный на набережной особняк начала XIX века, который подходит под описание Л. Толстого. Госпиталь же, куда свозили раненых при Бородине, находился на отдалении от Волги, в Доме Призрения ближнего на улице Екатерининской (Андропова).

Вероятно, именно здесь на рубеже XIX и XX веков и находилась некая застрахованная Северным Страховым Обществом квартира.

Сама табличка была обнаружена на чердаке дома в ходе ремонта здания, в 1974 году.

Глава IX. Село Толбухино.

1 марта 2009 года мы отправились в старинное богатое село Толбухино, что находится в ярославском Заволжье.

Старое его название - Давыдково, а переименовали его в 1950 году в честь маршала Толбухина, прославленного полководца Великой Отечественной. Будущий маршал родился в соседней деревне Андроники, учился в Давыдково, и вообще если и переименовывать в честь маршала, то явно уж крупное село, а не деревушку.

Была масленица, и жители деревней по дороге активно готовились к отдыху



Но нас не интересуют языческие пляски вокруг горелых шин

Нас интересуют маленькие железные таблички на домах.

Въехали. Приступаем к поиску.



Толбухино - симпатичная глубинка с элементами цивилизации. Крупные зажиточные двухэтажные особняки, и не уступающие им по размерам деревянные дома:



Церквы на центральной площади, по старой русской традиции, обезглавлены. В Толбухино свой нюанс: помещении церкви переоборудовано под пожарное депо



При всей своей симпатичности, в Толбухино нет главного - страховых досок. И даже намека на их существование, никаких следов. Нашлась лишь одна ржавенькая табличка Ярославского Губернского Земства, самая популярная в наших краях. У меня такой тогда еще не было, поэтому я возбудился и интеллигентно попросил хозяйку расстаться с ржавой хренью с фасада дома.

Дом, кстати, добрый. Обратите внимание на деревянную монограмму бывших владельцев дома под коньком.

А вон и табличка, ржавый овал в верхнем правом углу:



- А что, там что-то написано? - удивилась хозяйка и тут же решительно заявила: НИЧЕГО НЕ ОТДАМ!
- А хотя бы сфотографировать можно? - невинно спросил я.
- И фотографировать нельзя!
- Ну и ладно, всего хорошего вам, добрый человек - попрощался я, который уже все сфотографировал до этого.

Фотик был дрянной, погода тоже, поэтому дом получился хорошо, а табличка плохо. Зато даже с таким качеством видно, как сверкает императорская корона на табличке.



Но самая главная находка в Толбухино оказалась не здесь. Она была сделана на задворках. Чуть в стороне от центра села, даже не на красной линии улицы, стоял небольшой дом. Что за дом! Что за дом для села!



Подходим, проваливаясь по пояс в сугробах, ближе:



Вот оно в чем дело. Дом принадлежал лепщикам, с чувственной фамилией Инюшкины, и стал полигоном для их таланта:







Вся эта местность, ярославское Заволжье - худородная, здесь непродуктивно заниматься землепашеством. Именно поэтому в этих районах небывалого расцвета достигли ремесла. В местных селах из поколения в поколения передавались знания кузнецов, каменотесов, кузнецов, лепщиков, гончаров. Именно отсюда как ни из какого другого региона губернии мужики уходили в отход - работать в Москву и Петербург мастеровыми и половыми.

Гораздо заметнее это будет в нашем следующем пункте назначения - селе Вятское. Ну а пока мы делаем прощальный взор на Давыдково и покидаем его.

ну и проваливайте!

Глава X. Село Вятское

Вятское - совершенно потрясающее село.

Вообще, это один из плюсов охоты за страховыми табличками - жажда толкает тебя все дальше и дальше, и тебя заносит в такие места, в такие угодья, где ты никогда доселе и не бывал. И если бы страховые доски, не побывал бы никогда.

Вот так и Вятское - я прожил много лет с мыслью на дальних пыльных полочках моего мозга, что вот мол, где-то есть в 30 верстах к северо-востоку от Ярославля такое крупное село - Вятское, наверное, там красиво.

Еще я как-то переписывался с девочкой, которая мне нравилась, она из некоей школы МВД, находящейся в Вятском, писала мне, жаловалась, что тут совсем нет сотовой связи, и ловит только если встать на цыпочки на верхнем этаже школы.

Так и представлял я себе Вятское - в центре темного села стоит большая мрачная школа МВД, на её верхнем этаже стоит на цыпочках красивая девушка, телефон над головой, и пытается мне услать СМС.

Но в самом начале весны 2009 года все представления о Вятском рухнули, когда табличкожажда занесла меня сюда.

Село оказалось настолько прекрасным, что даже тот факт, что я не снял ни одной таблички, меня ни капли не расстроил. Пожалуй, я считаю, что Вятское - самое лучшее и красивое из сел Ярославщины. Пусть не обижается на меня село Великое, которое я тоже очень люблю (в большей степени), и Диево-Городище (в меньшей), но Вятское даст форы обоим.

Поехали.

Ворвались мы значит на центральную площадь села, и встали сразу же вот под этим:



е-мое

кем-то любовно начищена, раскрашена и снова повешена, и на добром краснокирпичном доме смотрится превосходно.



Объяснилось все просто:



Про музей несколько ниже, а сейчас стоит сказать пару слов о том, что музей создал некий предприниматель, который Вятское любит, здесь живет и собирается превратить в музей всё село. В связи с чем часть старинных купеческих особняков выкуплена, отреставрирована, и предназначается под гостиницу, ресторан, и еще невесть что - все для миллионов туристов, со всей страны стекающихся в Вятское

Не знаю, как там у них сейчас дела, но с фоном остального села отштукатуренные особняки контрастируют сильно



Зато тщательно отреставрирована лепнина, которая со временем, как известно, имеет свойство осыпаться

А теперь о лепнине и вообще

Когда я смотрел пару фотографий Вятского, меня удивили панорамы каменных двухэтажных домов, уходящих вдаль сплошной стеной. Виды больше соответствовали уездному городу, а не селу, в котором живет 900 человек.



Объясняется "вятский феномен" просто. Как я уже упоминал в главе про село Толбухино, данная местность Ярославщины, Заволжье - практически не пригодна для землепашества. Вот почему здесь расцвели ремесла. Вятское - столица этого бывшего ремесленного края.

Купцы и мастеровые по большому счету с всероссийскими именами находили себе работу в Петербурге и Москве - а именно кузнецы, каменотесы, лепщики, столяры, кровельщики. Один из вятских кровельщиков прославился на всю Россию и пронес свое имя сквозь века.

Была давным давно в Питере такая беда - в Петропавловский собор регулярно били молнии, шпиль постоянно корежило ветром, в
общем, шыло шыльное. Надо было постоянно возводить 130-метровые леса, для ремонта, что было крайне накладно.



И тут в 1830 году на арене появляется вятский кровельщик Петр Телушкин. Он без лесов обещал отремонтировать в очередной раз поврежденного ангела, за небольшую плату, а в залог поставив свою собственную жизнь - больше у Петра нихрена не было.

С помощью одних лишь рук и веревок он все-таки залез на шпиль.

Рисунок от 1876 года с манипуляциями, как пройдохе удалось это проделать:



Ремонт продлился несколько недель, вся Россия следила за выкрутасами на 130-метровой высоте вятского кровельщица, в итоге Петр Телушкин слово сдержал, и работы выполнил.

Аплодисменты, занавес, на сцену падают цветы, Петр богат и знаменит, уважаемый человек, от кровельных заказов нет отбоя, жизнь удалась



А самое главное - государь дал грамоту, по которой все трактирщики Петербурга должны были наливать Петру на халяву. Петр не стеснялся, не краснел при девочках, и использовал грамоту по полной. Что логично, он её часто терял, и по легенде, чиновники, которым надоел вятский любитель водочки со своими просьбами восстановить документ, вытатуировали ему
специальную печать на правой скуле.

Он заходил в кабак и щелкал по этой самой правой скуле, показывая печать трактирщику. По той же легенде, трактирщикам Петр быстро надоел и они его сообща порешили. Факт остается фактом - уже в 1833 году Телушкин умирает от пьянства, предварительно отремонтировав кораблик на шпиле Адмиралтейства, прославив напоследок свое село Вятское и оставив потомкам коронный русский жест в виде щелканья пальцами по подбородку.

Не говоря уже о том, что вятского парня сейчас называют "первым русским промышленным альпинистом"

Я собственно к чему это - как мы видим на конкретном ярком примере, очень много вятских выдающихся мастеров крутилось в Питере, а разбогатев и вернувшись домой, жить по деревенской старинке они уже не хотели.

Вот откуда в Вятском десятки презентабельных особняков. Лучшие каменщики и лепщики страны трудились над ними.



Именно питерские корни имеет застройка Вятского "сплошной фасадою", что довольно забавно выглядит в широком русском поле. Если в Питере этой "сплошной фасадою" строили из-за нехватки и дороговизны места, то на привольных просторах Заволжья это смотрится как минимум оригинально.



Прогуляемся по селу



Нет, сейчас не до чувственных удовольствий



В центре села, как водится, большая бывшая торговая площадь, на которой, по доброй традиции, находится памятник односельчанам, погибшим в во Вторую Мировую. Обычно этот памятник соседствует с церковью, она, как правило, тоже находится на центральной площади. Вятское - не исключение, разве что колокольня не снесена. Она радует глаз на добрую пару десятков верст:



На центральной площади половина старых особняков, которые не потерялись бы и на улицах губернского центра, отреставрирована:



Некоторым людям нравится жить именно в исторических отреставрированных особняках:



Но таких любителей не хватит на добрые несколько десятков шикарных домов вятских купцов:



Центр села довольно компактен - несколько улиц. Тем удивительнее то невероятное количество мелких штрихов, нюансов уличной материальной культуры, кои я так люблю. Даже невозможно сказать - сельской уличной материальной культуры. Здесь мы имеем дело именно с городскими деталями:



Руку на сердце положа, исторические детали, которые я много лет отыскивал в Ярославле, в Вятском можно найти за несколько часов - настолько их здесь много. Например, такая деталь никогда не уцелела бы в губернском городе:



Не только двуглавый орел не выжил бы, но наверняка и сам бы дом



Резьба по дереву и вообще столярничество - узнаваемый бренд вятских мастеров. Но, конечно, не настолько, как жестянщиков. Пожалуй, все уже и забыли, что водосточная воронка может выглядеть красиво. Вятское поможет вспомнить естественное:







Кованые ворота, литье, мощные купеческие дверцы и ставни - все это в Вятском присутствует в изобилии. Классика: нижний этаж дома использовался для хранения товаров. Дверца - для крупногабаритного, оконце - для малогабаритного, закатывался на досках:



Ну-ка ну-ка, что там на уровне второго этажа?



Северное страховое. Даже не будем покушаться - во-первых, перед нами самая популярная табличка в наших краях, во-вторых, она производит впечатление ухоженной, гармонирует с домом, дополняет его. Грех такую снимать.

Лучше пройдемся дальше, перейдем мостик через небольшую речку



И сразу за ней - вновь отрестврированный особнячок



И неспроста:



Небольшой крюк, возвращаемся, проходим мимо разрушенной церквы



... и прямо у дороги стоит одинокое надгробие



Наверняка, разоренное кладбище при церкви. Надгробие либо не смогли утащить, настолько тяжелое, либо очень уважали земляка, что побоялись, либо, третий вариант - нашли и вернули в последние годы. Становится ясно, что означают лаконичные иницалы И.С. на только что встреченном памятнике архитектуры. Степанъ Иоакимовичъ.



Нынешнее поколение, особенно после сеанса "Ягуара", с трудом понимает, что перед ними могила:



Однако, при ближайшем изучении, осознаешь, что "Ягуар", не говоря уже о "Клинском", вроде и не причем.

Некто Кокин Н.А. с трудом понимал, что перед ним, еще в 1940 году:



А Уханов Илья Ф. и того пуще - в 1935-ом.



После такого, рекламу на надгробии даже не знаешь, как и воспринимать:



Потом ты начинаешь думать, как сюда по заказу доперли центнерное надгробие из самого СПб - на телеге или по ж/д, и предпочитаешь просто пойти дальше



Уже видно находку. Правда, совершенно никакую. Опознать, какому именно обществу принадлежала страховая табличка, невозможно, коррозия уничтожила всё:



Может, еще что найдем. Сплошая фасада тянется и тянется:





Учимся расшифровывать не только дореволюционную, но и советскую уличную символику. Звезда на доме означает, что кто-то из жителей дома служит в Красной Армии. В то время все прогрессивное человечество читало "Тимура и его команду".

Кстати, о советских временах. Даже и не скажешь, когда именно в Вятском остановилось время. То ли во времена купцов и мастеровых, то ли в шестидесятые. "А теперь Горбатый! Я сказал - Горбатый!!!"



Вятское окунает нас в советскую эпоху, лишь для того, чтобы связать её с царской, и тут же макнуть в современность:



Купель сотворена меценатами сегодняшнего дня, но из старой кузницы:



Собственно, как и все эти исторические таблички по селу, как и уникальный музей, находящийся в аптеке. Кстати, сам факт, что в селе была аптека, говорит очень о многом:



Заходим в музей. Он небольшой, но очень уютный. Открылся лишь три месяца назад на день нашего посещения. Мечта - в музее в кои-то веки собрана не какая-то херота, вроде акта губисполкома, набранного на печатной машинке о "назначении товарища Сердюкова на роль замначсвинофермы", а настоящие уличные детали:



Опять-таки водостоки тут. Какой из музеев похвастается водостоками?




Более того - в Вятском был свой сельский фотограф. Как он оставил свой фотоаппарат, так он и простоял до двухтыщных годов у кого-то там в комнате. Теперь в музее:



Недалеко Красный Профинтерн и его заводик. Станки начала двадцатого века при разорении 2007-2008 годов удалось вытащить и спасти:



Собственно, недалеко и сам дом филантропа:



Вот ведь. Две таблички на село, за которыми ухаживают, это, конечно, перебор.



Церберы охраняют историческое наследие. Ни один подонок не оторвет страховую табличку



Но, ему, подонку, и не надо. Не надо этой самой тиражной "Саламандры", она у него еще обязательно будет.

А пока он покидает село, напоследок вбив еще два гвоздя в гроб под названием "Кто не был в Вятском - тот дурак". Первая - это школа на окраине села. Основана 21 сентября 1908 года.



Коммунисты, конечно, скажут, что царь - это стопроцентный козел, который совершенно не заботился об уровне образования населения, а лишь наслаждался жизнью и кушал сладкое в обществе женщин в ночное время суток, но маленькие детали говорят нам обратное:



... и даже "пусть всегда будет солнце" не поможет.

Собственно, царь:



Невероятно. Покуда вся страна хлещет беленькую, жители села Вятского, наверняка не отставая в потреблении оной, параллельно, умудрились созвать сельский сход (!), и на нем как минимум одобрить воссоздание памятника Александру II Освободителю.

Он, как гласит пояснительная табличка, появился здесь в 1911 году в 50-летие отмены крепостного права. Памятник был создан по проекту легендарного скульптора Опекушина, автора памятника Пушкину в Москве, и, естественно, уроженцу здешних, заволжских мест.

Обнаружение под занавес этого памятника царю просто добило наше впечатление о Вятском.

Сюда хочется вернуться снова и снова.

И мы не премянем этого сделать. Я ведь еще не успел рассказать о том, что Вятское - бывшая огуречная столица России.

Ярославль. Тверицы. Ярославское Земство.

... после нескольких удачных снятий в марте 2009 года меня охватил азарт.

Это напоминает некую захватывающую игру в реальной жизни, главный участник которой - ты сам. Каждый этап подобной игры может приносить несказанное удовольствие.

Ты осознаешь, что являешься обладателем неких знаний, некоей информации, которой владеют, дай Бог, пара сотен людей на всю сто сорока милионную Россию. Ты знаешь, что существуют такие страховые таблички, ты в них разбираешься, ты понимаешь, что перед тобой, когда и почему оно здесь оказалось.

Ты понимаешь, что перед тобой антиквариат, сама история, антиквариат, который более чем сто лет провисел в открытом доступе на улице, и мало кто обращал на него внимание. Процесс поиска - вот едва ли не самый интересный этап охоты. Ты чувствуешь себя неким конкистадором, первооткрывателем Америки.

Правильно продумать район, проанализировать его исторический и географический контекст, выехать на место, и тщательно прочесать его, смотря на фасады домов с легчайшим волнением - в точку твои доводы или нет?

И вот, бинго! Ты видишь замазанный, закрашенный артефакт, он висит на доме, гораздо выше уровня глаз, на нем виднеются какие-то буквы, что это, что? Популярка или раритет? Ты на 90 процентов уверен, что ты первый человек, который за последние сто лет обратил на него внимание. Это добавляет немножко газировки в кровь, заставляя ее бежать быстрее.

Даже не коллекционируя страховые таблички, даже первый этап, этап ПОИСКА, доставляет несказанное удовольствие. Но уж если ты решил пересечь Рубикон, и порешил собирать подобный антиквариат, у тебя впереди множество не менее интересных этапов.

Следующая, далеко не последняя, стадия - ПЕРЕГОВОРЫ. Как правило таблички висят на домах, у которых весьма четко можно идентифицировать владельцев - как правило одного, реже нескольких. Ты начинаешь общаться, а вот тут все зависит от тебя, от погоды и от настроения владельца. Умение трепаться в таких делах очень важно.

Кто-то пошлет, с кем-то можно договориться. За редкую вещь надо ломать копья, если табличка распространенная - можно при первой фразе хозяина развернуться и уйти.

Договориться - это пол-дела. Мы с вами, дорогие мои радиослушатели, плавно перетекаем в этап номер три - СНЯТИЕ. Табличка может висеть очень неудачно, что даже с лестницей не достать, она может быть приколочена насмерть, она может оказаться настолько трухлявой, что рассыпается практически в руках.

Третий этап реальной игры под названием "Охота за страховыми досками" в отличие от второго зависит уже не от погоды и не от настроения обитателей, а только от тебя. Здесь можно схватить и легкий экстрим, так как ты лезешь на высоту, и совершаешь там такие телодвижения, какие в обыденной жизни в голову тверезому человеку в голову не придут.

Например, подняться на пятиметровую высоту, лавируя при всей твоей замечательной комплекции между ветками рябины, внизу на дальнем плане надрывается хозяйский волкодав, сам хозяин внизу стоит со скрещенными руками и выражением лица "да снимай скорее свою ржавую железяку и уматывай, сумасшедший придурок, у меня там Папины Дочки начались", а ты балансируешь на стремянке, левой рукой держась за наличники, а правой пытаешься подковырнуть заветную цель, а гвозди, естественно, сука, кованые. Дореволюционные, дюймовые.

На втором этапе, более важном, надо уметь работать языком, а на третьем - руками. Но это еще не всё. Предстоит уже четвертый этап - ОБРАБОТКА. Нужно почистить табличку, превратив её из ржавой железки в приятную глазу старинную вещь, нужно чуток поработать с информацией, поняв, что же ты действительно нашел.

Каждый из этих четырех этапов приятен по-своему, они настолько разные, настолько мобилизуют и открывают в тебе самые разные, так сказать, знания, умений и навыки (блин, все не удается засунуть в попу свое педагогическое образование), что вся эта реальная, не виртуальная игра становится частью жизни.

Это была лишь небольшая теоретическая прелюдия.

А теперь к практике. Надо же потихоньку продолжать описание того, как формировалась коллекция.

Со вторым этапом, этапом переговоров, мне до этого как-то не везло. Я, казалось бы, уже потерял веру и в адекватность нашего народа, и в успех предприятия.

Но я же настырный. Табличек висит много, пропадают, а у меня их мало. Всех убью один останусь.

И вот, в марте 2009 года мои разговоры с владельцами дома впервые увенчались успехом. Напомню, у меня уже были в коллекции первые экземпляры из сел Диево Городище и Большие Соли, ныне Некрасовского, но они в силу ряда причин были сняты без душещипательных бесед с аборигенами, об этом мои дорогие читатели могут прочитать несколько выше.

В данном случае с первым этапом - анализом места и непосредственно поиском на нем, проблем не возникло. Заволжские Тверицы - моя родная сторона, туда уходят корни, там уже все хожено-перехожено. Единственное, что раньше я под коньки деревянных домов не смотрел.

Район был в дореволюционной черте города, при пожарах 1918 года пострадал, но, в отличие от центральной части города, лишь местами, застройка в целом сохранена.

И вот значит, на выходных свернули мы с тогда будущей, а теперь нынешней, любимой женой вглубь с родного прошпекта Авиаторов в лабиринт Тверицких улиц.

Почти сразу же - удача.



Небольшой закрашенный зеленый овал под самым коньком. Ничего не видно, разве что лишь контуры медведя с секирой - герба Ярославской Губернии.

Включаем режим "обаяние" четвертого уровня, стучимся, открывают дети, зовут маму. Первый раз в жизни после небольшого объяснения сказали сразу же - "Это вон та хрень сверху что ли? Никогда бы не обратили внимания. Берите конечно, нам не нужна"

У меня чуть скупая слеза не скатилась по небритой щеке. Быстренько пронеслись перед глазами положительные персонажи русских сказок, образы добрых русских мужиков, снимающих последнюю рубаху, рассказы Льва Толстого.

Снимать лучше было из чердачного окна, нежели приставлять лестницу. Хозяйка быстренько загнала куда-то собаку, и под позитивное звуковое сопровождение нескольких детишек я потащил лестницу в дом - на чердак.

Дом по словам хозяйки, был построен в 1913 году и внутри выглядел соответствующе. В задней части дома шел вечный ремонт, комнаты пустовали, потолка не было, и следовательно, чердачного пола тоже - были лишь одни мощные стропила. Забравшись наверх балансируя на них с отверткой в зубах, я и пробрался к баклончику.

Откинул проволочку и отворил потихоньку калитку:



Дальше - дело техники, гвозди попались вменяемые, страховой агент при вешании доски особо не лютовал



Да и сама табличка попалась добротная, крепкая. Видимо, закрашена она была очень давно, после чего несколько раз перекрашивалась. Чем больше слоев краски - тем лучше сохран, влага до хрупкой жести не добралась.

Жена экспериментировала с фотиком, значительная часть снимков вышла словно из фильмов ужасов. Мрачный, брошенный дом, в темном небе луна, на крыше, копошась словно медведь, виднеется орудующий отверткой упитанный Фредди Крюгер в полосатом свитере:



А на самом деле все выглядело так:



И вот, успех. На мое удивление, обратная сторона таблички блеснула золотом:



Это была моя первая снятая табличка, сделанная из жести, то есть самая распространенная. С обратной стороны жесть для защиты от влаги покрывалась желтым лаком, быть может, кто-то помнит, как выглядели раньше консервные банки без этикеток. Они тоже покрыты желтым влагозащитным лаком.

Тогда я этого ничего не знал, и очень радовался. Как никак, первый трофей, добытый при добросоветсном прохождении всех этапов.

Оставался последний, тяжелый для меня этап - реставрация.

Вот как выглядела табличка до реставрации.

Тыловая часть прекрасна:



а вот о фасадной этого пока не скажешь:



Но не беда. Мы уже владеем секретами чистки жести. Путем сотен экспериментов было выявлено, что лучше всего очистки от краски и ржавчины жести подходит ничто иное, как средство для прочистки унитазов "Крот". Он уже помог нам отчистить первую табличку из Некрасовского.

Однако, по мере погружения в унитазный мир, выяснилось, что средств "Крот" существует множество, а нужный кротяра достаточно редко. Пришлось экспериментировать с несколькими сомнительными крото-клонами, например, "Крот-Тараном", и пришлось пойти на сделку с т.н. "Розовым Кротом".

Розовый крот подвел.

Берем очень полезный судок, доставшийся по блату из поликлинники:



берем предательского розового крота усиленного:



Наливаем его на дно судка и кладем туда табличку фэйсом вниз:



Эффект нулевой. Розовый крот опростался на полную катушку.

Где же ты, старый добрый Крот из Щекинского района Тульской области, рабочий поселок Первомайский, ул. Симферопольская, 19, ОАО "Щекиноазот"

Нет тебя в магазинах, нет тебя в гипермаркетах. Гипермаркеты любят рекламируемый мажорный "Тирет" и "Силит", какой им Щекинский район. Лишь пару недель спустя искомый товар удалось обнаружить на стихийном колхозном рынке в левобережном Тутаеве, там то он и был скуплен на корню.

После обнаружения истинного Крота, и налаживания дальнейших поставок, дело пошло как по маслу:



Все отчистилось идеально, и после натирания свеженькой отчищенной жести графитовой смазкой для автодвигателей ШРУС табличка приобретает приятный глазу тефлоновый вид, и от дальнейшей коррозии антиквариат защищен. Вот что получается из ржавенькой закрашенной хрени мутно-зеленого цвета после реставрации:



А теперь собственно, информация, которая окончательно окружает старинную вещь определенной аурой, шармом, и вкупе с тем, что ты сам её обнаружил, снял, отреставрировал, окончательно превращает в одухотворенную часть твоей жизни.

Перед нами табличка Ярославского Губернского Земского Страхования.

Земство - это выборный орган местного самоуправления, которые появились в России после Великих Реформ 1860-х годов.

В основном земства занимались образованием, медициной, развитием инфраструктуры, и, как мы видим - страхованием.

По итогам тех же Великих Реформ впервые законодательно был засвидетельствован тот факт, что каждая дом, каждая постройка на территории Российской Империи должна быть застрахована от огня. Пожары были бичом того времени, и государство в целом, и население в частности несло огромные убытки, с которыми западные общества давно уже научились справляться путем обязательного страхования имущества от огня.

Теперь подобная практика добралась и до нас. Население поначалу высказывало явное недовольство, называя обязательное страхование новым налогом, но довольно быстро оценило все плюсы нововведения.

Обязательному (окладному, как его называли) страхованию подлежали все постройки, которые находились в черте крестьянской оседлости, то есть, по-большому счету, в деревнях и селах. Все без исключения постройки в сельской местности были застрахованы по окладному страхованию, но страховая доска в подобном случае не выдавалась.

Она выдавалась в двух других случаях земского страхования - дополнительного и добровольного. Дополнительное земское страхование осуществлялось опять-таки только на селе.

Например, дом уже застрахован по обязательному страхованию на пять тысяч рублей. Но хозяин считает, что его имущество стоит дороже, десять тысяч. И он стрaх@ется дополнительно, на большую сумму. В таком случае земство поощраяет стрaх@емого и в качестве своеобразного приза выдает ему страховую табличку - молодец, хороший мальчик.

И земству реклама, и хозяину статусность, вся деревня видит, что он богатенький, раз раскошелился на дополнительную страховку, значит, есть что страховать.

Третий вариант земского страхования - добровольный.

Постройки в городах, рабочих поселках, садоводствах, а также помещичьи усадьбы не подлежали обязательному страхованию. Как правило, помимо многочисленных коммерческих страховых обществ (о них мы поговорим позже), в крупных и не очень городах существовали свои городские страховые общества (опять-таки позже)

Вся эта серьезная конкуренция создавала препоны на пути Земского страхования в городе. Поэтому, если владелец, горожанин ДОБРОВОЛЬНО страховался ни где-нибудь, а в Земстве, то цены такому прекрасному человеку в глазах земства не было. Ему и доску, и почет, и уважение.

Позиции Ярославского Земства и в губернии, и в Ярославле в частности, были очень сильны.

Страховать Ярославское Земство начало первым в России (наряду с Новгородским) в 1866 году.

История у общества богатая, богатым было и оно само.

Именно этим объясняется большое количество застрахованных строений, дополнительно и добровольно, а следовательно, и немалое количество сохранившихся страховых табличек Ярославского Земства.

Она красивая, одна из самых красивых табличек земств в стране.

Земство имело право страховать постройки лишь на собственной территории, в данном случае, на территории Ярославской Губернии.

Зачастую, но не всегда, табличка земского общества страхования содержит геральдику соответствующей губернии. В нашем случае перед нами герб Ярославской Губернии, учрежденный 8 декабря 1856 года

Описание герба: "В серебряном поле черный, идущий на задних лапах, медведь; голова прямо, держит в левой лапе золотую секиру на таком же ратовище. Щит увенчан Императорскою короною и окружен золотыми дубовыми листьями, соединенными Андреевскою лентою".

Четкая прорисовка герба крайне удачно удалась неведомому нам "дизайнеру" конца XIX века. Над гербом полукругом идут слова: "ВЪ ЯРОСЛАВСКОМЪ ГУБЕРНСКОМЪ ЗЕМСТВЕ ЗАСТРАХОВАНО"

Сделана из жести. Изначально она была окрашена фабричным способом, двумя-тремя цветами, но, к сожалению, выводы о раскраске пока сделать сложно - такой таблички с сохранившимися "родными" красками я на своем пути не встречал.

Тираж подобной доски был велик, зданий было застраховано много, губерния была богатая, досок сохранилось прилично, и табличка в наши дни считается распространенной.

Однако, есть один фактор, и этот фактор, как говорится, трактор. У Ярославского Земского Страхования самая длительная и насыщенная история в России. Этот вариант таблички получил распространение ориентировочно лишь с конца 1880-х - начала 1890-х годов XIX века. Земство начало страховать от огня в 1866 году, следовательно, в 1860-х - 1880-х годах существовал некий иной вариант страховой доски. Он есть, его не может не быть, и мы его обязательно найдем.

Относительно же данной конкретной таблички можно сделать и первые нехитрые выводы.

А заключаются они в том, что в период между 1913-ым годом (дата постройки дома) и 1918-ым (ликвидация земств в целом и страхования в частности) хозяин дома по 3-ей Тверицкой улице, что в Ярославском Заволжье, выразил желание добровольно застраховаться именно в Ярославском Земстве и получил за это желание страховую доску, которую и прибил под конек дома страховой агент Земства.

А спустя 90 лет снял Ян Александрович.

Глава XII. Данилов.

В апреле 2009 года неведомая табличная сила погнала нас с Валентином в другие города.

Нашей очередной невинной жертвой стал город Данилов, что находится в 60 верстах к северу от губернского города Ярославля.

Я уже бывал там, но с учетом так сказать нашего хобби, любая местность заиграет новыми красками. На все дома смотришь совершенно иначе. Город преображается.

По уму, Данилов - город, практически лишенный знаковых достопримечтальностей. Собор на Горушке, одна улица каменных зданий, и множество кварталов невыразительной деревянной дореволюционной застройки.

Именно так мне казалось несколько лет назад, пока таблички не захватили меня в плен.

В апреле 2009 года я взглянул на Данилов совершенно иначе.

К делу.

Было известно, что в Данилове существовало своё собственное городское страховое общество. Как мы уже знаем, страховые общества делятся на три основных так сказать категории:

1. Акционерные. В просторечии - федеральные, их штаб-квартира находилась в Москве или Питере, а действовали они на территории всей страны.

2. Земские. В просторечии - региональные, они действовали исключительно на территории той или ной губернии.

3. Городские. Тут и просторечия не надо. Очевидно, что такие общества действовали лишь на территории того или иного города, и в крайних случаях - в соседних городах губернии.

Даже по логике, самые редкие страховые знаки встречаются именно у городских обществ. Ведь в случае с акционерным федеральным вероятность нахождения того или иного знака существует по всей России, и не только. Вероятность нахождения земского знака есть только в определенном регионе.

Но можно точно знать, что страховую доску городского общества можно найти ЛИШЬ В ОДНОМ ГОРОДЕ, И ТОЛЬКО. Она априори редкая.

Удивительно, но "Даниловское общество взаимного страхования от огня" является одним из самых старых не только у нас в Ярославской губернии, но и в России. Оно основано в 1865 году - на заре организации существования земских и городских обществ. Для сравнения, даже в губернском городе Ярославле подобное общество появилось лишь в 1877 году.

Данилов в этом плане - "старичок". Это общество с самыми богатыми традициями на территории нашей области, в силу тех или иных причин. Об этих причинах мы можем сделать некие выводы позднее...

А сейчас мы мчимся на север, в Данилов.

Мы были вооружены некими знаниями, что доска Даниловского Городского Общества - раритетная, что мол, город уже обследован до нас, и там ничего нет, и в реальности известно лишь две-три доски Общества, притом не в самом лучшем виде.

Первый же взгляд на город развеял все эти сомнения.

Брошенный дом, остатки таблички:



Этот пример не показателен, не характерен. Небольшой центр Данилова состоит из крупных двухэтажных домов, и на значительной части либо осталась страховая доска, либо есть след от нее!

Вот, например, массивный дом со страховой доской под крышей:



То, от чего должна была оберегать табличка, почти добралось до нее - пожар, но Бог миловал:



Хозяева категоричны - не отдадим, и всё тут. Пусть лучше погибнем сообща в огне, но непонятная ржавая хрень будет висеть на месте. Ну будет так будет. В ближайшей видимости есть еще несколько аналогичных артефактов.

В следующем доме хозяева сразу пошли навстречу:



Вот ты, родная, до нашего визита считавшаяся редчайшей вещью:



Мы уже идем к тебе, чтобы сохранить вовеки



Первая удача. Охваченные азартом, мы рассматриваем вещь, которая провисела на улице, совершенно ненужная прохожим, как минимум сто двадцать лет:



Больше вряд ли, потому что английская листовая жесть, из которой, собственно, и изготовливались таблички, начала импортироваться в Российскую Империю лишь на рубеже 1880-х - 1890-х годов. Но Даниловское Городское общество значительно старше, оно 1865 года, а стало быть, должны существовать доски, сделанные из латуни, или, менее вероятно, цинка или чугуна. Таких не обнаружено. Но даже это - большая удача.

Читаем:

"Даниловское общество взаимного страхования от огня. Район деятельности: город Данилов Ярославской губернии. Устав общества учрежден Министерством Внутренних Дел 13 июля 1864 года. Начало страховых операций: 1 января 1865 года. На 1 января 1892 года в обществе было застраховано имущество 311 его членов по 311 полисам"...

Размер доски 20,5х 29 сантиметров.

В центре изображен герб губернии, медведь с секирой, хотя более логичным было бы изображение герба города, тем более, он весьма оригинальный:



Герб Данилова утвержден 20 июня 1778 года (закон №14765; 31 августа 1778) вместе с другими гербами городов Ярославского наместничества.

"Щит разрезан вкось пополам, а выходящий из поля шахматного в серебряное .... медведь, доказывает, что сей город принадлежит Ярославскому наместничеству".

Герб сочинен товарищем герольдмейстера фон Энденом."

Легенда о происхождении шахматного поля также весьма оригинальна... Будто бы Петр I, случайно ошивающийся в этих краях, был больно недоволен убожеством мест, и местные кустари-умельцы, чтобы царь не гневился, преподнесли ему серебряные дорожные шахматы невиданной красоты. И Петр оттаял.

Вообще, в городе преобладает подобная двухэтажная архитектура рубежа XIX-XX веков. И таблички есть.



Есть и каменная, но ее мало, пара кварталов в центре



Главная достопримечательность Данилова - огромный храм начала XX века на Горушке, находится в пригороде:



А дома с табличками все встречаются и встречаются. Наверное, в общей сложности, в разном виде и состоянии, мы нашли не менее десяти домов с табличками Городского общества, или их остатками, что для уездного города очень круто



Несмотря на наш не самый большой опыт поисков, даже мы заметили некий нюанс: в Данилове не присутсвовало никаких других табличек, кроме местного городского общества, даже намека на них. Все следы на домах принадлежали именно ему же - Даниловскому Городскому.

Стоило порыться в памяти и книгах, чтобы установить причнно-следственные связи. Дело в том, что Данилов - едва ли не самый патриархальный, консервативный город на Ярославщине. В то время, когда большая часть губернии была бойкой, промышленной, открытой для разного рода новых веяний, оживленной, Данилов испокон веков играл роль крупного центра для сбора и переработки окрестной сельхозпродукции, присутствовали некоторые ремесла, и не более.

Более того, Данилов и окрестности являлись давним центром старообрядчества. Отсюда, собственно, и эти огромные двухэтажные дома - крупные, на большие семьи, добротные, без изысков.

Не удивительно, что местное страховое общество играло ключевую роль в страховании. Скорее всего, консервативные даниловцы попросту никого не пускали на свой страховой рынок! Ни Ярославское Земство (ни одной доски, ни следа от нее не найдено, в отличие от всех других районных центров Ярославской области), ни, тем более, проклятые Московские и Петербургские федеральные общества. Если и быть застрахованным, то только "среди своих".

Отсюда и большое количество дошедших до нас досок. Дома крупные, люди богатые, общество свое, карманное - что не страховаться?

Вот и еще один пример. Дом на улице Володарского.



Был выходной, дедушка с первого этажа быстро вошел в наше положение. Нашей лестницы определенно не хватало, высота - минимум метров семь. Сходили к соседу через дорогу, втроем притащили гигантскую деревянную лестницу.

Подключился молодой парень-жилец со второго этажа, который "никогда эту хрень не замечал, и вообще, мне послезавтра в армию". Лестница-гигант помогла. Победа. Поскольку табличка висела под навесом, сохран идеальный, разве что краски утратились, конечно.



Далее я был приглашен дедушкой в дом отметить событие. Я люблю познавать все новое, например, субботнюю жизнь даниловских обывателей, но когда я увидел стол с хлебом, шпротами, половинкой водки, а главное, семидесятилетней бабкой за ним, в одних трусах, даже я спасовал. Бабушка тоже начала стесняться визитера, и вкусив пару шпротин, я ретировался. Дедушка пытался продать мне радиолу годов шестидесятых, но я как-то не фанат.

Итак, у нас уже две таблички Даниловского общества.

Не взять третью было бы просто кощунством, тем более, с такого небольшого, одноэтажного дома.



Висит низко, как на ладони. Сверкают ржавчиной цифры 1865.



Дом производил впечатление брошенного. Неухоженный, следов по снегу к калитке нет, как-то забыто все. Но что-то все-таки подсказывало, что жизнь в нем есть. Закончив барабанить по калитке, мы принялись заглядывать в окна. Стучали - все бестолку.

Комнату было видно напросвет... и после вглядывания внутрь пространства все более жутковато было осознавать где-то там, вглубине, на фоне света... черты человеческого тела... внутри тоже все заброшено, неуютно. Но вот привыкшие к темноте глаза выхватывают в пучке света человеческий профиль... нос... лоб... волосы... чуть ниже - корпус... какой-то неестественный взгляд... и все это качается... ПОВЕШЕННЫЙ!

Хорошо, что я мужчина, вступающий в рассвет сил, и пока не ссусь на снег.

Медленно качающееся лицо человека с седыми волосами в темноте повернулось ко мне, сверкнули глаза, и лицо начало приближаться ко мне, к окну...

оказалось, мужчина сидел в кресле-качалке, и нас не сразу услышал.

Объяснив суть дела, пришлось впервые за всю историю наших похождений внести таксу за табличку: сто рублей. До этого как-то обходилось без жертв, на добром слове. Ну надо, так надо.

Лезу я. Раскладываю лестницу...



Приступаю, из-под таблички сыпется столетняя труха и столетний птичий пух...



и вот, готово



Третья табличка Даниловского Городского у нас в руках.

Тогда мы посчитали, что этого более чем достаточно.

Однако, именно этот вояж простимулировал меня выйти на связь с братьями по разуму, с другими табличными гуру. Ведь по большому счету, случайным образом, у меня образовалось две лишних таблички. Куда мне их девать?

Так то я и влился в общероссийский картель коллекционеров страховых досок. Ведь что логично, городские или земские страховые общества встречаются на определенной территории. И до ряда таких территорий мне никогда не добраться, как, собственно, никогда не доехать до моего Данилова коллекционеру, например, с Урала. Выход один: меняться. Мне удалось снять три таблички в Данилове, а кому-то удалось достать лишнюю доску в затерянном уральском городке.

Две "лишних" даниловских таблички пополнили собрания в других концах страны, тем самым увековечив город Данилов не только во времени, но и пространстве, а мне достались страховые знаки далеких, и не очень, городов... каких? Об этом - в следующей серии...

Глава XIII. Романово-Борисоглебск (Тутаев)

Наконец-то у нас начало получаться... казалось, лишения февраля и марта, когда хозяева домов дружно слали нас нах@й, остались позади.

Может, это была череда нелепых случайностей, может, мы начали накапливать опыт правильного общения, может, хорошим людям должно везти, а скорее всего, всё вместе.

В апреле 2009 года мы были на большом моральном подъеме. В самом Ярославле за зиму уже обнаружено несколько десятков табличек по частным секторам, оставалось одно - находить время, ездить, договариваться.

С временем как обычно туго.

Да и сiль в том, что тратить его на поездки по родному, изведанному вдоль и поперек городу, несколько не хочется, а хочется его тратить на поездки в другие города. А по Ярославлю можно кататься подспудно, например, во время обеденного перерыва у нас на заводе.

Вот и сейчас мы решаем потратить хороший, солнечный, апрельский выходной на исследование неведомого до селе нам городка. Его я берег на закуску. И близко, и интересно, и шансы найти что-нибудь полезное очень велики.

Левобережный Тутаев, тридцать километров от Ярославля вверх по Волге.

Парадокс, но за всю жизнь ни разу там не был - лишь исключительно на правом берегу. Вот в чем еще один большой плюс хобби - судьба заносит в такие места родного края (и не совсем родного), куда целенаправленно ты в жисти не попал бы, потому что цели в таких местах нет и быть не может.

А сейчас - есть.

Маленькие ржавые таблички приводят нас на пару подельником Валентином, и нашими же женами (сделаем охоту семейной) на левый берег Волги в Тутаеве.

Немного истории.

Тутаев, несмотря на всю красочность и приятнорусскость названия, называется так лишь с 1918 года - это такой красноармеец был. Древнее название города - Романово-Борисоглебск. Де факто это два города, находящихся друг напротив друга на берегах Волги, и железной рукой монарха объединенных в один. На левом берегу, где мы, Романов, но противоположном - Борисоглебск. Романов и гораздо старше, и круче Борисоглебска. Последний некоторое время был вообще заштатным городом, то есть имеющим статус города, но при этом не являясь центром уезда.

В основном вся культурно-общественно-экономическая жизнь проходила на левом берегу, в Романове, а Борисоглебск был его заречным дополнением. Об этом можно судить и по количеству церквей на разных берегах Волги.

Все круто изменилось в 1970-х с постройкой на правом берегу, в экс-Борисоглебске, Тутаевского моторного завода. Возвелись чудесные серые спальники, которые радостно заселили заводчане.

Моста через Волгу между двумя городами никогда не было, и де факто, несмотря на близость, они и оставались, и остаются разными городами.



С постройкой завода жизнь перенеслась на правый берег, и теперь уже левая смахивала на заштатную. Так, на данный момент при общей численности населения города в 41 тысячу человек, на левом берегу, в экс-Романове, живут лишь несколько тысяч. Правобережным жителям без нужды нечего делать на левом, а нужды, как правило нет.

Я, собственно, к чему такое отступление делаю. Благодаря ряду обстоятельств некогда самая развитая и богатая часть города, романовская, в наши дни осталась на задворках, что позволило сохраниться практически ста процентам исторической застройки. Все новые дома и учреждения строятся на правом берегу, а здесь новые постройки - лишь удел ярославских дачников, которых сюда манят прекрасные виды и неторопливый деревенский ритм жизни.



В общем, попадаешь в Романов - и как в город XIX века попал. Удивительно сохранившийся комплекс городской застройки, именно комплекс, а не отдельно стоящие здания.

Город не бедствовал, а стало быть, шансы на то, что у горожан водилось баблишко на страхование своих особняков, велики.

И погода стоит идеальная - солнышко уже яркое, апрельское, грязи еще особой нет, а самое главное, нет главного врага любопытных ярославских мужчин, которые ездят в другие города шарить глазами по фасадам домов - зелени деревьев. Которая эти фасады закрывает.

В общем, все на нашей стороне. Мы в Романове.

символ города - Казанская церковь, живописно ниспадающая по склону Волги



Вид на Борисоглебскую сторону


Город находится в очень живописном месте, сложный рельеф, который и придает прелесть. Условно говоря, он стоит на мощной круче на берегу Волги, круча изгрызена оврагами, по которым вниз бегут ручейки.



Добавляют колориту и сохранившиеся валы романовской крепости - Романов в XIV веке был центром одноименного небольшой княжества.

В общем, такое большое количество валов, обрывов, оврагов и откосов конечно придавало колориту и было удобно при обороне, но являлось головной болью романовцев - склоны постоянно сползали. Огромными валунами много веков жители боролись со стихией, как могли, укрепляя откосы



Не удивительно, что самые красивые дома находится на набережной и соседних улочках. Особняки как бы окаймляют овраги, через которые перекинуты мостики.

Однако, что это я вокруг да около. Давайте сами посмотрим на сохранившиеся архитектурные шедевры.

Каменные:









Деревянные:



И каменно-деревянные:



сплошная фасада:



Небольшая торговая площадь, на которой торговали веками, и пожарная каланча:



Интересно, что именно на местном базаре я нашел нужное мне средство "Крот", для чистки табличек, и скупил весь стратегический тутаевский запас - три литра.

у консервации во времени и пространстве, есть и минусы, какая бы ни была качественная постройка, за сто лет без ремонта кто угодно не выдержит:



Романов превратился в заповедник не только для имперского города, но и для сталинской эпохи, вернее, ее атрибутов в местном парке:





Ну а деталек то... набрать можно больше, чем в губернском центре





колесоотбойные тумбы - целыми рядами



Гуляем мы, гуляем, а главного то и не видим. Табличек то вообще нет!

Ладно бы были следы от них, это хотя бы свидетельствовало о том, что они существовали. Но нет и следов. Что удивительно - вроде небедный город, который в 1913 году учредил даже свое Романово-Борисоглебское городское страховое общество, а досок нет.

Такое может объясняться многим - например, что в советские времена поработал неведомый нам коллекционер-любитель (если поработали за последние лет двадцать, следы по-любому останутся), а может, поработал "Госстрах". А может, была кампания по ликвидации символов старого режима... много чего могло быть.

Но нет. Что-то да есть!



К сожалению, табличка висит неудачно, неудачно, конечно, для нас - она не под козырьком и весь текст уничтожила влага, хотя сама доска производит впечатление крепкой. Судя по всем внешним признакам - это уже приевшееся Ярославское Земство.

И уже под занавес поездки... огромный двухэтажный дом-красавец



Хыдыщ!



Усатый хозяин средних лет оказался дома - повезло. Рекорд по скорости - только мы объяснили суть дела и показали объект наших вожделений, он коротко бросил: "Я и не видел ее никогда. Мне не надо. Забирайте", и скрылся дома.

Святой человек. На таких Русь-матушка держится.

Табличка висела на грани возможностей - лестницы хватило только-только.



Опять полетел столетний птичий пух, он обнаруживается практически за каждой табличкой... труха...



и вот, артефакт у нас в руках. Снизу буквы практически не читаемы, видно, что что-то нарисовано, мы даже догадываемся что, но чтобы вникнуть - надо снимать. Неудивительно, что на нее никто не обращал внимания.



Перед нами страховая доска Российского Союза Обществ.

Если вкратце, смысл в чем. О городских обществах взаимного страхования я уже писал в предыдущей серии. Были очень успешные примеры подобного рода обществ, которые были в состоянии монополизировать весь городской рынок (пример того же Данилова), но были и слабые общества. Например, городское страховое общество соседнего с Даниловом Любима, после страшного пожара 1897 года, когда сгорел весь город, так и не оклемалось, обанкротилось, погибло.

в 1909 году был создан Союз Обществ, в который к 1917 году вошло 174 общества городов Империи, из 222. Он обладал значительным перестраховочным капиталом, обладал влиянием, престижем, и его существование положительно сказалось на страховом деле в России тех лет.

Если одно конкретное общество того или иного города с некоторым трудом могло противостоять агрессии коммерческих федеральных страховых монстров тех лет, то сообща все обшества неплохо держали позиции.

Для нас, собирателей досок, появление Союза сыграло скорее негативную роль. Дело в том, что Союз выпустил свои собственные доски, которые заменили аутентичные таблички того или иного городского страхового общества. Они были одинаковыми и вешались в городах, входящих в Союз, по всей территории Империи.

Непонятно, чем руководствовалось то или иное общество при выборе - стоит ли создавать "свою" доску, или вешать те, которые присылает "центр".

Например, ни в Данилове, ни в Ярославле подобной доски Союза обнаружить не удалось. Общества этих городов с давними местными страховыми традициями продолжали и после 1909 года вешать свои таблички. Хотя, вполне вероятно, они не входили в Союз.

Весьма логично предположить, что во вхождении в Союз не были заинтересованы богатые общества с большим капиталом, вроде опять-таки тех же Даниловского и Ярославского. А были заинтересованы молодые, неопытные, только созданные организации.

Эмпирическим путем коллекционерами табличек выяснена дата, после которой у новообразованных Городских Обществ не может существовать своя доска с оригинальным дизайном, когда они были вынуждены вешать доску Российского Союза Обществ. Это 1912 год.

Общества, которые были образованы после этой даты, вешали на застрахованные ими постройки доску Союза. За редчайшими исключениями.

"Романово-Борисоглебское взаимное страховое от огня общество" образовано в 1913 году, сразу же вошло в Союз, а итоги этого события у нас в руках - табличка Российского Союза Обществ. Период, когда этим обществом был застрахован дом по улице Ленина, также вычислить несложно - с 1913 по 1918 год. Тогда же была и прибита эта табличка.

Доска довольно таки популярная, потому как в силу специфики висит во многих городах России, и не только.

Материал - листовая жесть, фабричные краски, судя по всему, были не шибко качественными, потому что несмотря на множество найденных таких табличек по всем просторам необъятной, родные краски сохранили полторы доски



Обратите внимание, как любовно прорисованы запонки на рукавах



На основании этих двух находок можно сделать выводы о всей цветовой гамме доски. На этих выводах и была сделана цветовая реконструкция (Айше Бекташева, г. Москва)



Рукопожатие - основополагающий символ в страховом деле тех лет. Единство, связь, взаимовыручка, дружба. Две крепко пожимающих друг друга мужских руки присутствуют и на ряде других досок как символ ВЗАИМНОГО страхования.

Вот что попало нам в лапы в Тутаеве.

На территории Ярославской области довольно богатые традиции взаимного страхования - свое городское общество возникло практически в каждом уездном центре. Так, свои, оригинальные доски имеет, помимо уже известного нам Даниловского, Ярославское общество (о нем в следующих сериях), Рыбинское, Ростовское, и погибшее Любимское.

В 1913 году появилось страхование в Романове, вот его табличка, у нас в руках. В 1917 году - в Угличе. Там, наверное, вообще, никаких досок не успели повесить. В 1916 - в Мологе. Никаких сомнений, что если в затопленной Мологе и висели таблички местного городского общества, то это доски Союза Обществ.

Но к сожалению Мологи нет... а вот доску общества "Россия", некогда висевшую в Мологе, нам с Валентином в ходе мытарств по Яргубернии таки удалось найти...но об этом - в следующих сериях... а сейчас у нас день еще не кончен... мы едем в Ярославль, в Тверицы, есть там у нас кое-что на примете...

Глава XIV. Ярославль. Тверицы. Русь.


Вернувшись в родной город Ярославль из Романова-Борисоглебска, мы сразу устремились к уже известному нам адресу на улицу 4-ю Тверицкую. Это Заволгой, что логично, в Тверицах.

Заволжская часть Ярославля в конце XIX века испытывала второе рождение, строительный и экономический бум. Причина - создание там Урочского вокзала, откуда уходили поезда на Север, на Вологду и далее на Архангельск, и вагоноремонтных мастерских, обслуживавших эту часть дороги.

И без того небедные Тверицы продолжали богатеть, служа важным перевалочным пунктом грузов с волжской речной системы на железную дорогу и обратно, и местом пересадки пассажиров, следующих из Москвы через Ярославль на Север, и назад.

В 1913 году, после постройки Николаевского железнодорожного моста через Волгу, этот район Ярославля стал окончательно неотъемлемой его частью. В Тверицах началась одна большая стройка - застраивали целые кварталы разом - спрос был.

Естественно, таким лакомым куском не могли не заинтересоваться страховые компании. Новенькие недешевые дома, возведенные в городской черте, у жителей есть денежки - что еще надо страховщикам?

Вдобавок, бум строительства произошел в начале XX века, бОльшую часть кварталов в глубине застройки миновали пожары 1918 года, а стало быть, значительная часть этих домов, сохранилась по наши дни. Вдобавок, дома эти в большинстве своем были деревянными, а как мы уже знаем, именно на деревянные дома приходится подавляющее большинство сохранившихся страховых табличек.

На одной из Тверицких улиц, а именно, на Четвертой, мною и были обнаружены сразу на двух домах подряд характерные контуры:



Букв с земи не видно, возможно, поэтому она и провисела незамеченной сто лет, но такой внешний вид имеет доска лишь одного общества - Взаимного Страхового Общества "Русь", даже пьяным не спутаешь.

Разговорившись с хозяйкой, добродушной женщиной лет шестидесяти, я получил безоговорочное добро на снятие. Как и водится, она и не знала, что там что-то висит, что это вообще за ржавая хрень, и ни разу не обращала на нее внимание.

Вкратце объяснив, я не только не получил отказа, а наоборот, вспышку энтузиазма, от чего даже был несколько шокирован. Мол, надо скорее снимать, вам же надо, историческая вещь пропадает, мне все равно ни к чему, да и дом старый, скоро совсем упадет. Скорее приезжайте и снимайте.

Святой человек.

Дело было в разгар зимы 2009 года, под домом лежали метровые сугробы, поэтому вместе с хозяйкой порешили, что я объявлюсь, когда стает снег.

И вот, лишь подтаял снег, мы с Валентином с голодным блеском в глазах и с лестницей переминаемся у калитки. И вновь получив благословение от женщины "забирайте, конечно, ребятки, мне то совсем уж ни к чему", мы приступили.



Дом был уже порядочно трухлявый, все предательски скрипело, поэтому на конек полез изящный Валентин



Табличка висела в углублении, снимать было неудобно, тут-то хозяйка и предоставила нам потрясающий предмет, о котором мы мечтали долгие годы - тяпку для шинковки капусты. Лучше артефакта для снятия досок не найти. Жаль, нам ее отказались продать - говорят, скоро сезон.

На улице к моменту окончания операции уже скопилось несколько тверицких алкоголиков, во главе с дядей Геной. "Дядя Гена" - имя не собственное, а нарицательное. Такой дядя Гена есть на каждой улице. Он всегда пьяноват, но при этом всегда внимательный, ничто не ускользнет от его соколиного взора.

Вот и сейчас, покрутив табличку в руках, он хитро прищурив глаза, спросил: - Так ведь она наверное это... Денег стоит? И ища поддержки у собравшихся соратников, вопросил:

- Как считаете мужики, можно ли её СДАТЬ?

С подобным образом полупьяноватого мужика в тельняхе, который вечно вынюхивает, где что плохо лежит, и где что куда можно сдать, мы встречались в последствии не раз и не два, поэтому знакомьтесь: Дядя Гена.

На соседнем доме висела аналогичная табличка, еще более неприметная и зачуханная.



В предыдущий раз я уже уточнил, что дом используется под дачу, там живет крупный волкодав (в подтверждении слов мощный забор сотрясался от ударов, утробный лай), и хозяева бывают раз в 3-4 дня, чтобы его покормить.

Нам повезло. Хозяева были дома, и также оказались милыми людьми. Несколько послушав мои лекции о спасении культурного наследия великой страны, они спокойно сказали - конечно снимайте, если сможете. Нам не надо, мы не обращали внимания, думали, просто железка зачем-то висит.

Поехали



На этот раз почетная честь выпала мне. Территория перед домом была небольшая, и оба мы маневрировали в опасной близости от волкодава, который разве что не вешался на цепи в истерике (чужие гады на участке, немедленно убить уродов)

Несколько побалансировал... а какой декор!



И успех:



Мы в каждом случае предлагаем дарителям (ну или продавцам) табличек совместное фото с дощечкой - на память о них, и о моменте. Большинство отказывается ("Да разве это благое дело... да и не накрашена я сегодня" , некоторые соглашаются, запечатлев тем самым исторический момент - табличка, провисевшая и заржавевшая на их доме в течении столетия, снята.

Владельцы дома с "Русью" на 4-й Тверицкой:



На публикацию фотографий также всегда спрашивается устное разрешение.

Город маленький, прослойка тонкая, владельцы оказались знакомыми моей мамы, которые и сдали меня со всеми потрохами ("А ваш сыночек с нездоровым фанатичным блеском в глазах бегает по всем Тверицам и отдирает ржавые куски от домов")

Безудержно довольные, мы отбыли восвояси.

Наш нехитрый дневной улов:



Одна доска Российского Союза Обществ, снятая в Тутаеве, и две далеко не частых таблички общества "Русь". А теперь разберемся, почему же не частых, посмотрим, что из себя представляет сама доска, окунемся в волшебный мир начала XX века и прочая, и прочая, и прочая.

Мы продолжаем наше знакомство со страховыми обществами Российской Империи. Знакомьтесь:

Взаимное страховое общество "Русь"

Дата учреждения: 7 марта 1911 года.
Место нахождения правления: г. Москва, с 1916г. - Петроград.

Вот так выглядит табличка после очистки ее от краски, уже оформленная:



Рядом - так называемый "паспорт" доски, который сопровождает каждый экспонат коллекции. В нем содержится данные о страховом обществе, выдавшем данную табличку, размер таблички, материал, из которого она сделана, дата и место снятия (если известны), а также пара фотографий (опять-таки, если они имеются): место таблички на доме и снимок самого дома.

Итак, размер таблички - 25х19,5 сантиметров, выполнена она из жести.



Некогда она была волшебно красивой, это подтверждают образцы досок, дошедшие до нас с родными красками. Табличка выполнена методом цветной литографии, ставшей безумно популярной на рубеже XIX и XX веков. Подобным методом печатались рекламные плакаты на жести, жестяные коробки для сигарет, сигар, алкоголя, печенья, конфет, колониальных товаров (нравится мне это словосочетание - а за ним стоит всего лишь чай и кофе).

Весьма логично, что самую эффективную рекламу в страховом деле - жестяную табличку на дом - также начали выполнять новомодным способом. Подобный метод позволял достигнуть невиданной ранее красочности и точности проработки деталей.

Достаточно глянуть на доску, хранящуюся ныне в одной из московских коллекций:



Потрясающая полнота цветов, проработана каждая мелочь (любители могут посчитать с лупой количество чешуек на кольчуге, или почитать географические названия на земном шаре - хотя даже без лупы видна надпись "Черное море" , одним словом - перед нами образец рекламного совершенства начала XX века.

Об этом свидетельствует не только качество исполнения рекламного продукта, но и его смысловая насыщенность, доступная каждому потенциальному клиенту.

Начнем с того, что табличка имеет форму щита, причем именно традиционную формау древнерусского щита, а не какую-то иную - общество-то называется "Русь".

Щит - это знак-символ, означающий защиту.

Смысловая составляющая такой таблички, прикрепленный на дом, очевидна: страховое общество "Русь" защищает своим надежным щитом эту постройку и ее владельца. Для традиционного русского общества подобные аллегории были просты и понятны: испокон веков дома украшали разного рода талисманами и оберегами от разного рода несчастий, в том числе и от пожара.

Щит дублируется и в самом изображении - его держит в руках опять-таки понятный всем образ Родины-Матери, Матушки-Руси в полном боевом парадном облачении.

Она стоит на земном шаре, поперек которого написано "Русь", что подчеркивает мощь и размах и самой империи, и конкретного страхового общества. Стоит Русь-Матушка на фоне легко узнаваемого силуэта башен - это контуры Московского Кремля. Это логично - штаб-квартира общества находилась в Москве.

Наконец, сверху таблички мы можем найти традиционные символы - это пожимающие друг друга руки, означающие взаимность (единственное из т.н. "федеральных" обществ, уникальная "Русь" была взаимным коммерческим образованием), а также пожарные атрибуты - шлем, лестница, топоры.

Отличалась не только по размеру, но и цветом квартирная версия подобной таблички - длина её всего-лишь 10 сантиметров. Подобная вещь прибивалась на дверь застрахованной квартиры



Вообще, "Русь" - одно из самых удивительных и интересных страховых обществ Империи. Будучи основанным позднее, относительно прочих, оно использовало и опыт, и ошибки предыдущих компаний.

"Русь", судя по ряду признаков, делала упор на визуальную привлекательность бренда, об этом свидетельствуют прекрасно оформленные и доски (как мы уже могли убедиться), и страховые полиса компании. Полис общества "Русь":



Страховые полиса - вообще отдельная, удивительная тема и предмет изучения, в который я пока опасаюсь вдаваться, чтоб не засосало с потрохами

Не брезговало данное общество и техническими новинками тех лет. Так, в правлении в Москве на Никольской улице, д. 17, был установлен специальный круглосуточный "пожарный" телефон (благодаря рекламе в газете мы знаем номер - 5-15-15, моднявый). По этому телефону любому обывателю днем и ночью предлагалось немедленно позвонить в случае, если он заметил признаки возгорания в доме, где укреплена табличка общества "Русь". Подобная быстрота реагирования предполагала ликвидировать возгорание на ранних этапах, минимизировать потери клиента, а стало быть, и затраты самого страхового общества.

Тем не менее, при всей прекрасно организованной работе компании, материальное наследие в виде страховых табличек "Руси" весьма невелико. Объсняется это очень просто. Во-первых, "Русь" приступила к страхованию имущества от огня последним из всех "федеральных" обществ - в 1912 году.

Таким образом, до закрытия в 1918 году у него было в распоряжении всего лишь шесть лет, из которых четыре пришлось на войну. Плюс огромная конкуренция, плюс оно действовало не во всех регионах страны, и итог один - небольшое количество клиентов, маленький портфель договоров.

И что логично, малое количество сохранившихся досок.

Их нельзя отнести к категории чрезвычайно редких, но и попадаются совсем нечасто. Например, кроме Ярославля, мне их больше нигде обнаружить не удалось. Известен еще один вариант доски, еще более редкий, пока в нашей коллекции отсутствующий:



Мою редкую находку - два соседских дома в Тверицах, застрахованных "Русью", объяснить просто - перспективный район в зажиточном губернском Ярославля был лакомым куском для всех страховых обществ, и "Русь" не была исключением. Более того, остатки аналогичной доски некоторое время спустя были нами обнаружены и сняты, несколькими месяцами позже, буквально в паре кварталов.

А вот со страхованием двух домов подряд можно и пофантазировать. Возможно, страховой агент "Руси" шел по 4-й Тверицкой, да и обработал сразу двух клиентов одновременно - может, вместе сидели на лавочке. Вероятно, двумя домами построилась рядом одна большая семья, и вместе решили застраховаться. Может быть, сначала застраховался один владелец, а потом и сосед, глядя завистливыми глазами, захотел такую же яркую "досточку" на фасад. А может, наоборот, сосед доходчиво объяснил другу выгоду тарифов.

Тем и хороши страховые таблички - опираясь на факты и конкретные образы, всегда можно дать волю фантазии.

Глава XV. Ярославль. Тверицы. Ярославское взаимное городское общество страхования.

В апреле-мае 2009 года были сняты еще несколько страховых табличек, но поскольку мы начали эксплуатировать тверицкую тему, мы её и продолжим.

За весну-лето того знатного года в заволжской части Ярославля нами были обнаружены и сняты все таблички, представляющие интерес.

Вдобавок, клинья под экземпляр, описанный ниже, были забиты как раз в это время - в апреле. В июне клинья дали плоды.

Итак, чудесный июнь ноль девять.

Тверицы и до этого были мной неоднократно прочесаны и на велосипеде (оптимальный транспорт для поиска чего бы то ни было), и пешком, и на авто, поскольку это мой любимый, а главное, родной район. Я коренной ярославец-заволжанин, именно из Твериц идут мои корни и по материнской, и по отцовской линии.

Тем паче история моего района в разрезе страхового дела имела большое значение, именно Тверицы я исследовал наиболее тщательно.

Последние годы, когда район стал привлекательным для инвесторов ввиду своего месторасположения, когда начался строительный бум и перестройка этой части города, лишь подталкивали меня сохранить то, что осталось от этого самобытного кусочка Ярославля.

Я пролез в каждый закоулок, осмотрел каждый дом, а их сотни.

На значительном количестве из них были либо характерные следы от страховых досок, либо висели сами доски, что лишь подтверждало факт того, что Тверицы были чрезвычайно привлекательным районом для страховщиков, так как в начале XX века застраивались новыми, добротными, дорогостоящими домами с платежеспособными владельцами.

Здесь работали страховые агенты большинства страховых обществ, как местных, так и федеральных - мною в Тверицах обнаружены следы деятельности как минимум десяти из них.

Но для современного коллекционера страховых табличек наиболее важным является наследие городского страхового общества, как организации, имеющей наиболее узкую специализацию (в рамках одного города), а следовательно, оставившего и заведомо конечное материальное наследие.

В Ярославле это наследие актуально как никогда.

Местное городское страховое общество имело достаточно богатые традиции - оно основано в 1877 году и имело немалый портфель договоров. За период 1878 - 1892 годов обществом было выдано 10 776 полисов, по состоянию на 1 января 1892 года в обществе было застраховано имущество 881 члена общества! А стало быть, в 90-х годах XIX века в городе по логике должны были висеть сотни страховых досок "Ярославского городского взаимного страхового от огня общества"! Что говорить о более позднем периоде, вплоть до его ликвидации в 1918 году.

Тем не менее, табличка ярославского, моего родного, городского общества считается раритетом. По приблизительным оценкам в известных коллекциях их насчитывается не более пяти штук. В процессе моего поиска на улицах Ярославля они также мне практически не попадались.

Причина проста: ярославское восстание 1918 года.

В большинстве своем, клиентура общества были людьми обеспеченными, имеющими свое недвижимое имущество в центре города. И, как известно, страховые доски в 90% случаев дошли до наших дней на деревянных постройках.

Все логично - практически все деревянные постройки в центре Ярославля были уничтожены во время пожаров 1918 года. Почти все страховые доски погибли. Я уверен, что гигантский т.н. "частный сектор", занимавший огромную территорию, ограниченную ныне улицами Чайковского, Которосльной набережной, и проспектом Ленина, в основном был застрахован именно Ярославским Городским Обществом. В этом районе, преимущественно, деревянном, в огне погибло 98% зданий.

Теорию подтверждал тот факт, что на непострадавших окраинах (в первую очередь Закоторосльная и Заволжская часть) мною практически не было обнаружено ни самих досок, ни характерных следов от них (вертикальный припухловатый овал).

На мой взгляд, некое количество табличек, чудом сохранившееся после хаоса восемнадцатого года, было со временем тривиально разобрано на сувениры населением - они превосходны выполнены, в какой-то мере представляют собой произведение искусства, и содержат легко узнаваемый каждым жителем города знак - медведя с секирой, герб города, его извечный символ.

Прошу:



Я знал, что такая табличка существует, и по мере моих поисков досок на территории города, росло мое удивление - знаков Ярославского Городского Общества не находилось ВООБЩЕ, притом, что по логике, к началу XX века в городе их должно было висеть не менее восьмисот!

Но я же коренной заволжанин. Мой родной район Тверицы не подвел своего преданного ему сына. Улица Союзная, весна 2009:



я чуть не обоссался

обследовав значительную часть города, я уже мог объективно осознавать, ЧТО я вижу перед собой.

Уняв перманентную дрожь (очевидно, что сверху на доме висит жемчужина моей на тот момент скудной коллекции), я позвонил в домовой звонок.

Сама постройка, дом начала XX-го, является на данный момент вспомогательным помещением, уже познавшем вкус евро-окон. Основное здание современного особняка пристроено несколько сзади.



Хозяин дома. Вячеслав. Адекватный мужчина под сорок лет - мечта любого коллекционера. Выслушав мои речи, и будучи адекватным мужчиной, Вячеслав логично заподозрил во мне скупщика антиквариата, который хочет бесплатно урвать экспонат и немедля перепродать его заграницу.

Сам он обращал внимание на доску, видел под краской профиль медведя с секирой, но никогда не придавал ей значения, ну типа висит и висит некая хрень. Мне удалось убедить хозяина в том, что я не валютный спекулянт, и что мне эта вещь важна больше, чем Путину третий срок.

Были сугробы, мы обменялись телефонами, и договорились, что по весне я загляну.

Долго перезванивались, в итоге совместное свободное время нашли лишь в начале июня, и мы с подельником Валентином, с нашими женами, во всеоружии и полной боевой выкладке, подкатили на улицу Союзную.

Немаловажным фактором было то, что доска висит крайне неудобно, и, возможно, только с лестницей, без вышки, её не снять. Но мы решили попробовать, и не прогадали.

Вячеслав, глядя на наши прохиндейские нагловатые физии, по-прежнему с трудом верил, что мы не собираем по всей матушки Руси артефакты на перепродажу в Москву, или, что еще более ужасно, в Вашингтон.

На помощь пришли наши милые жены, которые прохиндейскими наглыми физиями не обладают. Вдобавок, летом 2009 года был уже открыт наш частный детский музей плюшевых мишек, что, как ни парадоксально, облегчило общение.

Все потому, что у Вячеслава в семье четверо детей, жены и мишки нашли общий язык. Прекрасная семья, можно сказать, идеал. Она держит магазин детской одежды на проспекте Машиностроителей, что я с удовольствием и рекламирую.

В процессе снятия собралась целая толпа. Помимо самой семьи (шесть человек), набежала окрестная детвора и пришли соседи, так что за торжественной операцией следила добрая дюжина народа.

Сначала полез я



орудовал там не менее десяти минут, табличка сделана из латуни, которая имеет свойство трескаться, нужно действовать предельно осторожно, чтобы не погубить

Потом меня заменил Валентин, выдергивая два оставшихся вековых гвоздя



Успех! Неповрежденная табличка сползает на бренную землю



Шок и трепет. В моих руках неуловимая легенда



На самом деле, семья никогда не обращала внимания, что же находилось на их старом доме, де факто являющимся пристройкой. Я вкратце объясняю, все внимают:



Фотография на память. Дружная семья из шести человек, снятая табличка, и случайно затесавшийся я



Это триумф.

На тот момент табличка Ярославского Городского являлась лучшим экспонатом моей коллекции, состоявшей из дюжины досок.

Помимо своей исторической раритетности, табличка нашего общества имеет и ряд объективных достоинств.

Например, она сделана из латуни, а латунь, как водится, гораздо художественнее и пластичнее жести. Она хрупкая, она трескается, но в латуни есть душа, в отличие от штампованной жести. Хорошо сохранившаяся латунная табличка - мечта миллионов. Под слоями краски это не так сильно ясно:



Но стоит лишь перевернуть:



Естественно, после очистки все мелкие детали заиграли своим первозданным блеском



Ярославский медведь на табличке городского общества гораздо лучше проработан, чем на табличке общества земского (про него я рассказывал выше). Видны даже волосики на теле, имитирующие шерсть. Так я и называю этого мишку - "волосатый", супротив медведя на табличке Ярославского губернского земства, с большим пивным животиком ("беременный")

Ну что, знакомьтесь:

"Ярославское городское взаимное страховое от огня общество"

Район деятельности: город Ярославль Ярославской губернии.

Начало страховых операций: май 1878 года.

Страховой знак:

Размер: 25х21см

Материал: латунь

Кстати, о материале. Традиция для материалов, из которых сделаны страховые таблички, такова: на ранних этапах отечественного страхования (1860-е - 1880-e) доски делались из меди или латуни. Далее, в 1890-e - 1910-е им на смену приходит цинк и в первую очередь листовая жесть.

Поэтому, как правило, материальная история более или менее старого страхового общества (к которому, без сомнения, относится и Ярославское Городское) делится на два этапа - период "старых" материалов, и т.н. "новых".

Но изделия Ярославского Общества из "новых" метариалов (в первую очередь, жести), неизвестны. Возможно, консервативное общество из консервативного города предпочитало новомодной жести консервативную латунь. Таблички из жести Ярославского Городского неизвестны. Или все жестяные погибли, или их не существовало, я склоняюсь ко второму варианту.

А вот здесь любопытен следующий момент.

На ряде страховых знаков существует прекрасный признак - клеймо производителя изделия. В основном они выполнялись цветной печатью на табличке, и, естественно, не сохранились под воздействием влаги.

Но ярославцы и здесь исключение.

Я обожаю булгаковскую цитату:

" -Ты откуда?
- Я из Ярославля!"
- Жулик что ли?"

Латунная табличка Яролавского Городского Страхового Общества имела клеймо производителя, оно внизу доски.

Во всероссийском каталоге табличек клеймо на нашей, ярославской, табличке гласит: "Л. Бахъ. С.П.Б." На моем личном варианте доски клеймо несколько изуродовано гвоздем, но на ней написано что угодно, только не некий Л.Бахъ из Эспэбэ. Здесь явно другой изготовитель, хоть мой вариант ввиду воздействия времени практически нечитаем. Нужна экспертиза.

Вот так вот выглядит доска в коллекции:



Удивительный факт, но в начале XX века, на тогдашней глухой окраине города, нашлось место и для деятельности наших доморощенных страховщиков!

Улицу Архангельскую в Тверицах переименовали в Союзную еще в 1924 году. Оно и логично - плевать, что улица на окраине губернского города носит антиреволюционное название в честь каких-то сомнительных царско-религиозных архангелов. Плевать, что улица названа по географическому расположению по началу тракта на Архангельск , и рядом логичные улицы Вологодская и Северная. Все-таки Архангельская - крамольное название, а правильное - Союзная - в честь образования в 1922 году Союза ССР.

Но именно на этой улице мною и был найден раритет.

Все его уникальные свойства я описал выше, да одно обидно. Правый гвоздик сгнил, и латунь подточило. На 1-й Тверицкой улице, абсолютно неприметной, была обнаружена доска гораздо большей сохранности, а самое главное, непонятно, что на бывшей окраине губернского города делающая:





по весне я сразу кинулся штурмовать хозяев.

И сразу же удача: суббота, хозяйка дома потягивает на лавочке пятилитровый бигбир, так сказать прямо со стола. С коллегой мужского пола.

- Мадам, мы по поводу таблички у вас на доме, там изображен медведь, это очень важно для нас

- Так она еще и что-то стоит что-ли? - оживилась мадам, но кратковременно

- Мы готовы приступать немедленно, медхен - заявили мы (а в машине лежит лестница)

- Ну ребята, мы отдыхаем, ну неужели не видно, сегодня выходной, сообщила нам любительница пива. Может через неделю?

И тут я совершил самую большую ошибку в своей табличной биографии. Я отступил на время.

Мы приходили после этого эпизода в этот бывалый дом на 1-й Тверицкой дважды - и не встречали там хозяйку. Потом навалились дела, прошло лето, осень, и лишь в ноябре 2009-го мы снова прикатили на место. Естественно, таблички уже не было, равно как и хозяев.

В большой семье клювом не щелкают, а эта табличка - это самое лучшее, что могло найтись в Ярославле из страховых табличек. Она приятнее аналогичной доски, хранящейся у меня, так как лучше сохранилась.

Одна надежда - то, что она попала в хорошие руки. Хоть и есть у меня такая, но все-таки хочется, чтобы раритетное Ярославское Городское было в надежных руках.

Глава XVI. Ярославль. Тверицы. Варшавское.

Мы продолжаем наши историко-материалистические похождения по Тверицам.

Тверицы, в сознании большинства обывателей - это такой деревянный район, который мелькает мимо окон его автомобиля, когда он срезает традиционную автомобильную пробку от моста до остановки "школа №50". Набережная, пляж, пожарная вышка, и гигантское множество деревянных домов.

Действительно, при проезде по Тверицкой набережной и далее, по началу проспекта Авиаторов (бывшая Вологодская улица) обыватель может увидеть парадную, главную часть Твериц. Старая застройка, симпатичные дома, ранее принадлежавшие состоятельным обывателям - в общем то, рай для поисковика страховых табличек. Глянешь на анфиладу Тверицкой набережной, вверху городского пляжа, и чувствуешь - вот оно!

Но болт. На всей стройной веренице старых домов вдоль набережной, на всех домах по левой стороне проспекта Авиаторов (если ехать от Волги) нет ни то что страховой таблички, как символа ушедшей эпохи, - нет даже следа, намека на доску.

Любому факту на материи сегодняшнего Ярославля можно найти объяснение в прошлом. Для Cosa Nostra объяснение в первую очередь следует искать в карте разрушений города после восстания 1918 года. У меня карт пострадавших кварталов штуки четыре, в принципе, все они дублируют одна другую, и одно я выяснил точно: в квартале, который помечен как "полностью сгоревший", искать страховую табличку бесмысленно.

И действительно, смотрим на самую простейшую подобную карту:



Как мы видим, главные, "парадные" тверицкие кварталы, выходящие к Волге, значатся как "полностью сгоревшие". Некоторые кирпичные постройки 19-20 веков реконструированы, о страховых табличках на них, естественно, речи не идет. Вся же деревянная застройка, которая кажется столь самобытной и естественной, однако, имеет отношение не к дореволюционным временам, а к 1920-м годам.

Домысел подтверждает и фотография, сделанная после восстания с вышки тверицкого пожарного депо:



Снизу - улица Вологодская, ныне проспект Авиаторов, прямо под нами - место постройки бывшего кинотеатра "Дружба", ныне тоже истории, вдали - голая набережная, где все сгорело подчистую, за исключением трехэтажного кирпичого здания (сохранилось и поныне), далее - Волга.

Весь этот квартал, ныне застроенный аутентичными домами, как следует из этой фотографии - "новодел", созданный в 1920-х годах. Основной принцип охотника за страховыми табличками - искать исключительно на домах дореволюционной постройки, здесь слабо работает, потому как даже профессионал не сможет отличить деревянное здание 1910-х годов от дома постройки 1920-х.

А разница для нас, собственно, важна - на одних могут сохраниться страховые таблички, а на других нет. Разница в архитектурных особенностях начала проявляться лишь в 1930-х годов, и то слабо, а до этого целое десятилетие строители использовали "по инерции" еще царские образчики, и, что еще более важно, опыт своих отцов.

Вот почему не стоит искать страховые таблички по левой стороне проспекта Авиаторов в Тверицах, если ехать из центра.

Однако, как говорит нам карта, стоит лишь один квартал отъехать от Волги - и правая сторона бывшей улицы Вологодской грозит нам сохранить свою застройку первозданной. Именно проезжая часть стала той межой, которая не дала распространиться пожарам с одной стороны улицы на другую.

Великолепно знать материальные подтверждения теории. Едешь по Авиаторов - и слева ни табличек, ни следов от них. Естественно, фотография с вышки перед глазами. Смотришь направо - и вот оно!



Опачки, таблички такой любопытной формы нам в Ярославле еще не встречалось.

Она слишком характерна, чтобы ее не узнать.




Это фирменный щит "Варшавского страхового от огня общества".

Даже само название погружает нас в те времена, когда славный город Варшава еще был в составе Российской Империи.

Я знал, что я видел перед собой. Естественно, я загорелся, как Элтон Джон при виде Рики Мартина.

По традиции, снег не успел стаять, как мы с подельником Валентином штурмовали жителей голубого дома по проспекту Авиаторов. Это было не очень сложно, потому как житель Денис был молод, позитивен, на нашей волне, любил жизнь во всех ее проявлениях, а в переводе на русский язык к моменту нашего появления выпивал пиво на завалинке с тремя девочками.

Девочкам было лет по шестнадцать, самому Денису - девятнадцать, все мы - дети новой великой России, одни идеалы, одни жизненные принципы, в общем, когда мы Денису объяснили цель нашего появления, и показали ему табличку ( о которой он, естественно, не имел никакого понятия), он думал ровно полминуты.

- Сымайте - проглаголил нам щедрый Денис. Я бл@дь и не замечал ее никогда нах@й.

Одна из девочек, опять-таки, по старой православной традиции, переживала, невозможно ли было табличку продать, но Денис был непреклонен: - раз пацанам надо, значит надо.

Кремень-парень. Настоящая мужская солидарность.

Пока Валентин на стремянке орудовал под коньком, я, держа лестницу, вступил с Денисом в историческо-концептуальный разговор. Спросил, какого года постройки дом, может, есть какие-нибудь документы. Я всегда спрашиваю. Сделал смелое предполжение, что дому минимум сто лет (вон она, табличка сверху, как железное немое подтверждение).

Денис подумал слегка, и сказал весомо легендарную фразу: - Слушай, брат, это точно не ко мне, я вообще девяностого года рождения.

Осмысливая с полчаса тот факт, что дети девяностых уже овладели русской речью и даже уже могут пить пиво, дома я с благоговением рассматривал тверицкий артефакт:



Табличка превосходно сохранилась, и неудивительно. Она сделана из новомодного материала конца XIX века - цинкового сплава. Он не ржавеет. Таблички из этого материала идеальны, разве что плохо сохраняются родные цвета.

Вот они какими должны быть:



Знакомьтесь:

Варшавское страховое от огня общество.

Дата основания: 13 мая 1870 года.

Место нахождения правления: город Варшава, Царство Польское, Российская Империя.

История данного акционерного общества, в общем-то, практически безоблачна и безупречна. Экзотичность ему придает тот факт, что основано оно было поляками, и находилось в Варшаве - городе, который более чем сто лет являлся с Россией одним целым, и который уже почти сто лет как одним целым с Россией не является.

Польша была поделена между Россией, Пруссией и Австрией еще в конце XVIII века, России досталась центральная и восточная часть современной Польши, во главе со столицей - Варшавой. Царство Польское было наделено широкой политической, административной, экономической автономией, и примером последней и является Варшавское Страховое. Значительное количество российских акционерных обществ имело право страховать здания по всей территории Империи, с небольшой помаркой: за искл. Царства Польского.

Автономия же.

В одном из самых развитых экономически регионов Империи просто обязано было появиться и свое страховое общество. И, как мы видим, оно появилось в 1870 году. Именно в этом году местному крупному промышленнику, коммерсанту, землевладельцу Леопольду Кроненбергу приходит в голову мысль основать свое, польское страховое общество. Что и было проделано.

У руля стояли самые уважаемые господа Запада России - поляки и остзейские немцы. Неудивительно, что общество к рубежу XIX-XX веков достигло серьезных позиций на российском страховом рынке, перешагнув территориальные границы не только Польши, но и Прибалтики.

Города, где находились Главные Правления, отчетливо рисуют нам границы зоны покрытия Варшавского Страхового: С-Петербург, Москва, Харьков, Киев, Одесса, Вильно, Ревель, Рига, Либава. Упор делался на Запад, но страховало общество вплоть до Поволжья и Урала, и эта доска в Ярославле - лишнее тому подтверждение.

Известна реклама в авторитетнейшей газете тех лет - Санкт-Петербургские ведомости. 1872 год:



Крайне интересен помимо классической рекламы свежеоткрытого СО еще и парой рекламой объявлений.

Ну с мызой за 2800 рублей все понятно. Мыза - это загородная усадьба с хозяйством и землей.

Однако, тут же, рядом с уважаемым страховым обществом и продажей мызы мы видим рекламу выхода в светъ 5-го дополнительного издания книги ОНАНИЗМЪ, всего за 50 копеек (с доставкой - 75 копеек). Следующая книга - это "Секретные наставления муж", и текст обрывается, заставляя сердце приятно волноваться, чем же после онанизъма секретно наставляютъ муж.

Соотечественникам не было чуждо ничто человеческое и в 1872 году, ни страхование, ни онанизмъ - мне подтверждение этих фактов всегда приятно прочитать.

Однако, вернемся в начало XXI века, к свежеснятой табличке.

Форма доски традиционна - это опять-таки знак-символ, рекламный ход, как сказали бы сейчас. Табличка выполнена в виде щита, что говорит обывателю: Варшавское страховое надежно прикрывает своим щитом ваш дом от пожара.

Известен лишь один вариант фасадной таблички, отличной от нашей, но он пока единственный из известных, и это на всю страну. Найдено в Курской губернии:



А что это там за баба с сиськами и мечом?

Да та же самая, что на страховом полисе Общества, фоновый рисунок:



Это герб города Варшавы



Старая добрая геральдика, которая так часто встречается на страховых досках. Вот откуда ноги растут, описание герба Варшавы:

В червленом щите сирена с обнаженным мечом. Тело розовое; меч, волосы и щит золотые, линии волос и три окружности на щите черные. Хвост сирены серебряный со светло-коричневыми ломаными полосами, линии груди, глаза и пояс - черные.

Ну какой герб приличного города без старой-доброй легенды, а то ж надо думать, сирена, меч, груди опять-таки, воображение бушует:

Когда-то жили в Балтийском море две сестры-русалки. Однажды решили они посмотреть мир. Одна поплыла в сторону Дании, и теперь ее можно видеть сидящей на камне в порту Копенгагена, а другая мимо приморского города Гданьска, поплыла вверх по реке Висле и обосновалась на одном из ее берегов. Местные рыбаки любили слушать чудесные песни русалки, но однажды богатый купец решил похитить ее и посадить в клетку, дабы заработать на пении морской девы немалые деньги. Однако местные фермеры и рыбаки, услышав жалобный плачь своей любимицы, пришли к русалке на помощь. За это полуженщина-полурыба поклялась защищать и оберегать город ото всех бед и несчастий.

Вот еще один плюс хобби - хрен ты когда будешь пытаться узнать, что из себя представляет герб Варшавы, и почему на нем русалка с мечухой. А так опа - нашел ржавую хрень на проспекте Авиаторов в городе Ярославле - и с головой. Ширится кругозор, тонны лепой и нелепой информации.

Любопытно, что Варшавское страховое общество - одна из немногих отечественных компаний, которая продолжила свою деятельность и после национализации всего страхового сектора в 1918 году.

Только вот деятельность свою оно продолжило уже на территории независимой Польши. Видимо, имеет смысл поискать таблички общества образца 1920-х годов, только уже на польском языке. Жаль, район поиска далек - такие таблички могут найти на территории современной Западной Белоруссии и Украины, а также в центре и на востоке собственно Польской Республики.

Однако, к мирским делам.

После находки и очистки от вековой пыли Варшавского страхового в июне 2009 года перед нами всерьез стал вопрос об грамотном оформлении коллекции. Было бы неправильным, если бы материальное достояние лежало в ржавом виде под диваном.

Надо было приводить его в божеский вид, и демонстрировать людям.

В общем, накупили мы досточек, и давай колотить подложки:



Напоросячились ламбруско, и работа пошла быстрей:



Смысл в чем: сколачиваем подложку из досочек, типа это кусок стены дома. Его красим именно в тот цвет, в который была покрашена стена дома, с которого снята табличка. В случаев с Варшавским - это синий.



Неизвестные стены просто красиво хреначим морилкой:



Ламбруско подошло к концу, всем хорошо, всем очень интересен и процесс производства подложек для табличек в целом, и история герба Варшавы в частности:



Вот что получилось у нас в итоге. Справа скоро появится так называемый "паспорт" таблички:



Итоги ламбрускиной работы за городом:



А что это снизу за хрень? - вскричит перевозбужденный читатель. Что еще за мать его "Застраховано въ земстве Пермской губернiи?!"

А о Пермском земстве - в следующей серии...

Глава XVII. Ярославль. Тверицы. Обмен.

И вот, наконец, друзья, речь пришла поговорить и о ключевой вещи в коллекционировании страховых табличек - ОБМЕНЕ.

Изначально очевидно, что все без исключения доски на территории бывшей Российской Империи собрать будет тяжело. На всю территорию РИ Яна не хватит. Надо, где есть такая возможность, меняться.

По мере моего засасывания вглубь тематики, в моем виртуальном круге общения стали проявляться и единомышленники, удивительно, но таких оказалось не один и не полтора. Примерно, на территории современной России около 15 человек (на мою мерку) занимается табличками всерьез, и еще два-три десятка - постольку-поскольку.

Рано или поздно я должен был перерасти границы Верхнего Поволжья, и это произошло. Без материального обмена, или обмена информацией, коллекционирование в данной, узкой, очень специфичной области, обречено на провал.

Ты никогда не достанешь табличку из других регионов страны: Урала, Сибири, Дальнего Востока, Юга России, что уж говорить об Украине или Белоруссии. Если сам туда не поедешь. И то не факт, что сфартит.

Мой первый обмен произошел с коллекицонером из Ижевска Дмитрием. Именно в Ижевск укатили две таблички Ярославского Губернского Земства.

Наблюдательный читатель воскликнет: а откуда две то? Покуда на моей, читательской памяти, была снята лишь одна табличка на 3-й Тверицкой улице!

Рапортую.

Тверицы не до конца израсходовали свой потенциальный боезапас.

На вышепоумянутой улице Союзной мною была обнаружена еще одна табличка Ярославского Земства на заброшенном доме. Дом был хлипок, будущая жена весной 2009 года очень волновалась и придерживала лестницу, на которой трепыхался ее будущий муж.

Пара фото вроде должны были сохраниться, но увы, пока их найти не могу, если они вообще существуют. Будущей жене было не до этого, собственно, как и мне.

Более того, совсем скоро улица Северная в тех же Тверицах дала свои плоды.

Улица Северная - исторический топоним, берущий свое начало еще на рубеже XIX-XX веков, и, в отличие от десятков названий других улиц, сохранившийся и по наши дни.

Улица была так названа по своему расположению в северной части города, Заволгой, и, благодаря своему "нейтральному" названию, не пострадала в годы Советской власти.

Именно на этой улице были обнаружены удивительные артефакты детализма, столь любимого мной.

Самопальный имперский орел в виде ограды палисадника:



Советская ракета и поникший герб Ярославля, выполненные из жести, это оформление ворот. Кадр даже использован при оформлении моей книги "Сто деталей Ярославля" - действительно, тотальный сарынь на кичку.



В самом конце улицы Северной ждал главный сюрприз:



Это снова Ярославское Земство. Самая популярная табличка на территории Города.

Наверное, так бы и забили, но хозяйка в огороде орошала маисовые поля.

Пошли на контакт.

Объяснить было сложно, но скоро напал азарт. Владелица гасиенды явно не понимала, что же за "вон тот жестяной овал" нам нужен. Поняв, она еще очень долго переживала, что сняв его, мы обнажим дыру в доме, потому что, по её мнению, это "затычка"



Только принеся клятву, что если, сняв жестяной овал, и обнаружив там дыру, мы обязуемся приколотить его назад, она разрешила нам приступить к традиционным действиям. Дыры, на удивление, под табличкой не оказалось, и вот уже третье Ярославское Земство у нас в руках.

У нас уже третье, а в то же время далекие регионы нашей Великой Отчизны стонут, изнемогают от отсутствия ярославских артефактов. Им не добраться до далекой Ярославской Губернии. Надо помочь братьям.

Если перейти от красивых слов к фактам, то две таблички Ярославского Земства были отправлены в город Ижевск, а взамен получены две таблички загадочного Пермского Земства.

Вот одна из них:



Снимок мутный, неважный, а вот такая табличка со следами родных цветов:



Обе таблички прибыли в Ярославль из далеких, глухих мест.

Есть вот такой вот город - Пермь. Это на севере Урала, вернее, Предуралья. Там еще цивилизация. В паре сотенок километров к северу от нее находится город Соликамск.Там цивилизация подходит к концу.

А еще в ста километрах к северу от Соликамска, на самом-самом севере Пермского края, находится легендарный город ЧЕРДЫНЬ. Чердынь сейчас городок небольшой, но очень известный, потому что это чуть ли не первый город на Урале.

Затерянный в лесах, в предгорьях Уральских гор, среди лесов и сильных рек, Чердынь являлась столицей ПЕРМИ ВЕЛИКОЙ - протогосударства, существовавшего несколько столетий назад.

Под самой древней Чердынью, в деревне Сергеево, и были сняты две моих доски Пермского Земства. Относятся они к рубежу XIX-XX веков, когда эти, тогда (да и сейчас), по большому счету, захолустные земли, относились к Пермскому Земству.

Ну а сейчас частичка материальной культуры тех далеких земель прочно осела в городе Ярославле.

Не только на нашем гербе присутствует медведь. Медведь, как мы видим, существует и на гербе Пермской губернии, причем медведь интересный:

"В красном поле серебряный медведь, на котором поставлено в золотом окладе евангелие и над ним серебряный крест, означающий первое - дикость нравов обитавших жителей, а второе - просвещение через принятие христианского закона"

О как.

Однако, продолжая тематику обмена, стоит сказать и еще обо одной так сказать "сделке".

Как мы помним, в городе Данилове нами были сняты аж три доски Даниловского городского общества. Нам столько ни к чему, и вот, одна доска нашей губернии отправляется в город Ижевск. Взамен мы получаем весьма редкую табличку из города Слободской, что в Вятской Губернии, а ныне Кировская область. Она несколько погрызена, но является мягко говоря нечасто встречающейся вещью - по словам коллекционера из Ижевска Дмитрия, в Слободском подобных табличек можно сказать не осталось.



Хороший резон для хобби - расширение познаний в собственном мозгу. Несмотря на мою страсть к географии, я и понятия не имел о городе Слободской Кировской области.

Зато сейчас я знаю о нем почти всё:

Город Слободской расположен на правом берегу реки Вятки в 35 километрах к северо-востоку от города Кирова.

Впервые Слободской упоминается в Грамоте Ивана III от 1505 года, когда князь Иван III направляет в Слободской городок воеводу Андрея Племянникова. Эта дата и считается днем основания города.

Слободской является типичным старинным русским городом северной России, отнесенным к категории малых городов.

Слободской - это город, сохранивший самобытную архитектуру, свою красоту и культурные традиции. В 1970 году постановлением Госстроя и Министерства культуры РСФСР город Слободской включен в состав 115 исторических городов России.

Главная достопримечательность и подлинное украшение города Слободского - храмы. Каждый из них имеет свою историю. Когда-то церкви образовывали целые ансамбли, формируя неповторимый облик города. Сейчас в Слободском четыре действующих храма.

Символом города стала построенная в 1823 году шестидесяти шести метровая колокольня слободскими каменщиками. В 1851 году в башню были вмонтированы часы с боем.

Слободской сохранил свой старинный облик до наших дней и сейчас можно увидеть бывшие купеческие особняки.
В городе Слободском находятся 16 памятников архитектуры федерального значения.

И чаво только не узнаешь, держа в руках ржавую доску. Оказывается, в этом самом безызвестном доселе Слободском родился писатель-романтик А. Грин, написавший "Алые Паруса" со своей Ассолью и Грэем.

Наверное, если бы не местное городское страховое общество, основанное в 1892 году, Ян Александрович Левин никогда бы и не узнал о факте существования маленького города Слободской, 33 т. жителей, Кировская область.



Однако, отложив в сторону обменную тему, и вернувшись к родным Тверицам, мы получим еще два интересных факта. Было найдено еще две таблички, по одной наш картель получил отказ, а по второй - благоволение.

Вот он - отказ:



Это круглая табличка страхового общества "Россия", находится с правой, если следовать от Волги, стороны проспекта Авиаторов (как мы уже знаем, не поврежденной пожарами 1918 года). Дом стоит. Легкие элементы модерна на фасаде.



Раза три мы штурмовали хозяйку, бабушку лет восьмидесяти (подобный вариант - один из самых тяжелых на тернистом пути охотника за табличками), и каждый раз она ссылалась на сыновей, которые, собственно и решат судьбу таблички. Наконец мы выловили сыновей, поджидая их около получаса - и отказ, мол, "всегда висела - и пусть висит".

Ну ладно, "Россiя" - не велика потеря, хоть у нас такой и нет.

Зато вот хозяин на улице 3-й Тверицкой, д. 9, был более адекватен.

Ярославское Земство, конечно же.



Cама табличка удивительна тем, что либо хозяин дома, либо страховой агент, сколотил специальный выступ, чтобы табличка висела ровно и красиво. Не изгибалась на балке. Когда она была в цветах, наверняка был блеск:



Благодаря этому выступу табличка выделяется на фасаде дома, но хозяйка, тем не менее, ни разу ее не замечала ("Как хоть вы это выглядели, ребята?"), в отличие от хозяина, который весомо сказал - "Однажды обратил внимание". Хозяин подумал с полминуты, и лаконично сказал - "Сымайте! Один хрен в этом году буду фасад сайдингом отделывать, пропадет".

По традиции, в процессе снятия нас пытался перекусить волкодав у ворот, на операция прошла успешно, хоть и с некоторыми повреждениями таблички (была несколько ржавой+огромные кованые гвозди). Пришлось отдирать вместе с деревянным "приступочкем".





Этой досточке уже минимум сто лет:



А вот так вот выглядит эта доска после реставрации:



Её судьба тоже заслуживает внимания. Одна из моих целей - это продвижение идей табличкизма в массы. Как показывает опыт, это происходит довольно успешно. Все большее и большее количество людей узнает о нюансах страхования в Российской Империи в целом и о дореволюционных страховых табличках в частности.

Несколько своих табличек на своем тернистом пути я подарил различным людям, заведениям, организациям.

Эта табличка с 3-й Тверицкой улицы украсила рабочий кабинет некоего Артемия Лебедева. При всей неоднозначности личности этого блоггера, у нас пересекаются некоторые общие интересы - это материальная уличная городская культура, и по части этой культуры - страховым доскам, мы общаемся.

В московском офисе Лебедева собрана гигантская коллекция указателей, вывесок, табличек, знаков, номеров домов со всей нашей страны, и страховая доска Ярославского Губернского Земства стала достойным украшением этой коллекции.

Дубли страховых досок, имеющихся в коллекции, будут подарены мной адекватным людям не раз и не два.

Мы продолжим как и эту тематику, так и тематику обменов. Ну а пока - мы временно (ВРЕМЕННО!) прощаемся с Тверицами и отправляемся в другой, не менее самобытный район Ярославля - Норское...

Глава XVIII. Ярославль. Норское.

Норское - самый северный район Ярославля. Крупицы многоэтажных домов, пара фабрик, и гигантский частный сектор, вытянувшийся на два с половиной километра вдоль Волги.

Территория дореволюционной застройки, пожалуй, превосходит и заволжские Тверицы.

Идеал для поиска табличек.

Однако, как оказалось, Норское, по сравнению с другими районами Ярославля, сохранившими свою царскую деревянную застройку, имеет ряд существенных отличий.

Основной причиной тому, естественно, совсем не ярославское "происхождение" Норского. Вплоть до 1944 года Норский Посад, находящийся в 14 километрах от центра Ярославля выше по течению Волги, представлял собой отдельную административную единицу.

Частью областного центра Посад стал лишь в годы войны.

Вплоть до этого момента Норское имело свою, автономную от Ярославля, историю, в том числе историю и экономическую. Естественно, это сказалось и на интересующей нас тематике - страховом деле.

Норское - гигантский заповедник под открытым небом, неиссякаемая кладезь элементов уличной городской культуры XIX-XX столетий, собственно, там эти элементы - часть естественного пейзажа. В ряде уголков Норского не меняется вообще ничего на протяжении последних 150 лет. Сказывается удаленность от центра города и отсутствие районов массовой типовой застройки.

Моих любимых маленьких деталей в Норском - немеряно, и в каждый визит можно найти еще минимум столько же. "Хватаю" первые попавшиеся из фотоальбома:

Очаровательный фонарь между шикарными резными наличниками:



Еще один уличный фонарь, максимум 60-е годы, скорее всего, раньше:



Типовой деревянный дом под модерн, 1900-1920-е гг. По подобному образчику в самом Ярославле и в окрестностях срублено,и сохранилось до наших дней не менее десятка домов, так это только те, что я обнаружил:



Шикарнейшие особняки, стоящие на высокой набережной, "на первой линии", доживают свои дни и смотрят пустыми глазницами окон на Волгу:



А рядом - те, кому повезло обрести новую жизнь. Этому - вполне достойную жизнь:



Дата постройки дома. Александр III.



Ну и всеярославский шедевр - довоенный питерский домовой номерной знак. Невский проспект, 186. Как попал в Ярославль - неизвестно, дом снесен при постройке гостиницы "Москва" в начале 1970-х. Эта деталька нашла отражение в моей книге, и в отличие от массы уже почивших в бозе ярославских деталей, продолжает радовать глаз. Чем дальше от центра, тем дольше проживешь:



Но, однако, к делу. Можно часами бродить по Норскому, выискивая все новые и новые артефакты. Сейчас мы здесь не за этим.

Только переезжаешь мост через реку Нору, и сразу слева вот оно!





Это не табличка, а характерный след от нее. Дом никогда не знал краски, а значит, табличка могла быть снята когда угодно - и два года назад, и сорок, такой след держится долго.

Даже такой след - всегда неплохо, это как маяк - значит, квартал дореволюционный, и хотя бы у одного его жителя имелись денежки на страховку. Состоятельные люди во все времена предпочитали селиться вместе, даже в небольших деревнях зажиточные крестьяне предпочитали строиться рядом.

И верно, проезжаем чуть дальше - а вот и состоятельный сосед:



Это традиционное Ярославское Земство:



Часто встречается - раз, раскрашена хозяином - два. Если табличка раскрашена, значит, владелец обращает на нее внимание и она ему небезразлична. Обычно (если перед нами не редчайший артефакт) такие таблички можно с чистой совестью оставить висящими на доме - не пропадет.

В ходе пары поездок и кружений по бесчисленным норским кварталам было найдено еще несколько табличек, и все - Ярославского Земства, разной степени сохранности:



Это говорит нам об одном: несмотря на близость губернского центра, Норский Посад имел совершенно отличную от него картину страхового дела. В Ярославле - фейерверк акционерных и взаимных обществ, представлены почти все. Жесткий, плотный рынок, конкуренция, платежеспособный клиент.

В Норском мною было обнаружено немалое количество следов от табличек, и все они, судя по характерной форме, принадлежали Ярославскому Земству. Норский Посад, несмотря на близость к городу, был уже провинцией, хоть и платежеспособной провинцией.

Значительное количество посадских, свободных людей, имело денежку на страхование своих относительно дорогостоящих, городского типа, домов, но было деревенским по своей ментальности. Столичные акционерные общества с недешевыми тарифами здесь успеха не имели.

Сколь разителен контраст с селом Диево-Городище, тоже находящимся вблизи города (вниз по Волге) но имевшим совершенно другой экономический фон, а следовательно, иную ментальность. Диево-Городище, в отличие от Норского, было богатым купеческим селом, неудивительно, что в нем на небольшой территории мной были обнаружены либо таблички, либо следы от них аж 5-6 акционерных обществ!

Табличек Ярославского Земства много, и ничего интересного норские находки в коллекционном плане не представляют. Однако, именно в Норском мною был найден один из шедевров моей коллекции.

Как уже было сказано выше, таблички более или менее старого страхового общества (т.е. основанным в 1870-е годы и ранее) как правило имеют две жизни - одну "жестяную", это 1890-е - 1910-е годы, а вторую, условно говоря, "дожестяную". Если рассматривать страховые доски в разрезе материала, из которого они сделаны.

В 1890-е годы практически все страховые общества переходят на штамповку страховых досок из нового импортного материала - листовой жести. Они были красивы, т.к. в основном изготавливались фабричным способом (зачастую новомодным методом хромолитографии), а главное - дешевы.

О их слабой устойчивости перед влагой, короткой жизни и несчастном Яне Александровиче, рассматривающем сто с лишним лет спустя ржавые обломки на старых домах, тогда никто не думал.

До 1890-х годов таблички делались из иных материалов - цинка, чугуна, меди, ну а самым популярным материалом была латунь. Были идейные страховые общества, которые до конца своих дней не переходили на бесовскую заграничную жесть и изготавливали из дорогой латуни красивые таблички вплоть до 1918 года, например, Ярославское городское общество, но таких было немного.

Вдобавок, оборонка диктовала свою волю - на рубеже веков началась гонка вооружений, латунь стала стратегическим материалом - из нее делались патроны, а стало быть, еще более дорогим.

Ну так вот, это я все к чему.

Все таблички Ярославского Земского Страхования, что мы встречали, выполнены в виде вертикального овала. Они жестяные. Листовая жесть появилась в России минимум в 1880-е. А наше Ярославское общество было первенцем, оно появилось на свет (наряду с Новгородским) в 1866 году, сразу после земской реформы.

Стало быть, минимум с 1866 до конца 1880-х общество должно было либо вообще не вешать табличек (что маловероятно), либо вешать другие, из какого-то другого материала.

К моменту начала моего увлечения такие "ранние" ярославские таблички уже были известны, слава Богу.

Они не имели ничего общего со своим более поздним вариантом, были сделаны из латуни, судя по всему, кустарным способом, а форма у них была горизонтального овала.

Я уже успел увидеть такую доску в каталоге, пока не проехал по 1-й Красноперевальской улице, и живо представлял, ЧТО же это за артефакт.

Самое сердце Норского, устье реки Норы, церковь Успения, 1753 год:



Я подъезжаю к ней, прямо у церкви стоит приземистый аккуратный дом:



ВОТ ОНО!



ЕСТЬ!!!



Только сейчас, по приобретении некоего опыта, я могу вполне адекватно оценить свою находку. Я исколесил значительную часть бывшей Ярославской Губернии. Я видел не менее ста, а скорее больше, сохранившихся жестяных табличек Ярославского Земства. Без преувеличения, это самая часто встречающаяся доска на территории нашей области.

Находка в Норском была сделана в апреле 2009 года, с тех пор на все эти сто т.н. "поздних" жестяных табличек Ярославского Земства мною не было найдено ни одной "ранней", латунной.

Лишь летом 2010 года мною была обнаружена и снята подобная - в Большом Селе. Я расскажу об этом эпизоде позже, но факт остается фактом: табличка очень редкая. Еще одна была обнаружена и снята летом 2009 года в Угличе московским коллекционером, еще одна покоится в надежных руках в Ростове.

Еще 2-3 по коллекциям. На сим всё. 5-7 сохранившихся табличек на всю Россию автоматически делают её раритетом.

Тогда я еще не знал этих шокирующих сознание подробностей, поэтому спокойно дождался таяния снега, и лишь в мае подкатил во всеоружии и с другом Валентином на место.

Хозяйка косила траву перед домом. Пожилая женщина с добрыми глазами. Внимательно выслушав нашу просьбу, она сказала - я, мол, так то не против, но пусть решает хозяин. Тут то и вышел хозяин - крепкий старик с лучезарным взглядом.

Давно с такими приятными людьми не общался.

Дедушка Николай прожил в этом доме всю жизнь (по его словам, это с 1939 года, это год, когда он сюда приехал, сколько же ему лет?), табличку конечно замечал, особенно когда недавно красили дом, пытались прочитать, что там написано, всей семьей. Я объяснил.

Николай сразу сказал - раз вам эта вещь нужна и важна, снимайте. Это для истории, для общего дела, для памяти. А мне мол не надо, я не понимаю, что это, а вы понимаете, вам стало быть нужнее.

Я его чуть не обнял.

Дом уже ушел первым этажом в землю, такой старый (табличка это подтверждала, не позже 1880-х), висела низко, и Валентину было не очень сложно орудовать, покуда я общался с дедушкой.



Дедушка шокировал меня все больше. У него есть документы на дом, жаль, не доперло сфоткать, построен в 1804 году!

Это же тотальный еклмн, только в следующем году случится Аустерлиц! Пушкин в прямом смысле слова пешком под стол ходил - ему было пять лет! Дней Александровых прекрасное начало!

Дедушка объяснил и долголетие дома. Он построен из лиственницы, древесины, над которой не властна влага и жучки. При правильной эксплуатации подобные дома могут стоять по несколько сотен лет. Николай сообщил, что когда недавно появилась необходимость прорубить куда-то там лаз внутри дома, то топоры отскакивали от бревен!

Потрясающий дом, потрясающий дедушка, ему искренное спасибо за дар в нашу коллекцию.



Табличка оказалась превосходной сохранности:



Она удивительна сама по себе, даже если отбросить ее раритетность.

Уникальна её форма, подобной такой нет во всей стране. Дело в том, что в отличие от других табличек овальной формы, наша ярославская табличка - выпуклая, то есть она представляет собой некое подобие латунной миски, глубина которой - 3,5 сантиметра.

Скорее всего, производилась она кустарным или полукустарным способом, потому что все известные подобные таблички имеют еле уловимые различия.

Мой экземпляр латунного Ярославского Земства сохранил на слове "Ярославское" кусочки родных красок - из них понятно, что надпись некогда была золотой, фон же - неизвестен.

Ай да Норское, подарившее нам один самых интересных и ценных экземпляров в коллекцию, да еще и свой, родной экземпляр не менее родного Ярославского Земства:

Ян Саныч, благодарю за поддержку темы и более чем развёрнутые и увлекательные рассказы, без лишнего пафоса -читаю почти со слезами . Как пишут в блогах.: Афтар, пиши ищё!

Спасибо! Сейчас продолжу.

Глава XIX. Кинешма-Юрьевец

Вместо предисловия, совсем вкратце.

В 2010 в Ярославле появился еще один коллекционер страховых табличек, который за год собрал неплохую коллекцию, мотаясь по окрестным городам и весям. Его зовут Илья, в ноябре мы познакомились и решили отправиться в следующую поездку вместе - так сподручнее и интереснее. Поездка состоялась в самом начале декабря 2010 года в города Кинешма и Юрьевец, Ивановской области.

Илья - путешественник, катается по всему миру, и фиксирует на бумаге свои эмоции от поездок, для себя, для жены, на будущее. Эта поездка не стала исключением - Илья сделал отчет, который я ниже и публикую, естественно, с его разрешения, без каких-либо правок и купюр. Снабжаю его массой фотографий - и в целом получается неплохой, интересный материал, в котором есть место и табличкам, и эмоциям, и великолепной зимней России, и интересным архитектурным решениям.

Наслаждайтесь, друзья.

Кинешма — Юрьевец

Когда на следующий день надо куда-то ехать, заснуть я не могу долго. Голова занята предстоящей поездкой и эмоции захлестывают. Я начинаю говорить себе, что всё, алес, пора спать, иначе завтра будет тяжело, пытаюсь обмануть мозг, что, мол, завтра никуда ехать-то и не надо, что завтра обычный и размеренный день, но … кажда клеточка тела возбуждена и плевать она хотела на слово завтра.

Так и есть, зараза — будильник. Неужели уже 5-30? Не-е, я не хочу никуда ехать. Кинешма? Юрьевец? Где это вообще такое? Вот теплая кровать, вот подушка и одеяло. А где эти Кинешма с Юрьевцем? Все это проносится в голове за считанные доли секунды. Тянусь к мобильному телефону, чтобы не разбудил остальных. Покашливаю, пытаюсь представить, что немного приболел. Но нет, организм ставит штамп: «Здоров, здоров, симулянт!»

На кухне меня ждет завтрак, мама Алены не смогла меня оставить наедине со своей утренней бедой — приготовила завтрак, сделала в дорогу бутерброды и отварила яйца. Еще, так и не отошедший ото сна, сижу-размышляю. Ехать почти четыре часа. О чем можно разговаривать с человеком, которого видел-то всего один раз? О чем? О поездках? О досках? Ну, так это на пятнадцать-двадцать минут, не более. Тут и смс-ка приходит от Яна: «Выежаю». Ну, вот, началось.

Доедаю блины, закидываю в рот пару ягод сушеного кизила, иду собирать нехитрый скарб в видавший виды рюкзачок — информация о городах из интернета, пара карт формата А3 оттуда же, стамеска, кусачки и тряпочные садовые перчатки за 8 рублей.

По сравнению со вчерашним днем на улице подморозило. Это хорошо, хоть кашу не придется месить, а то вчера вообще дождь пошел. Вот тебе, бабушка, и декабрь 2010 года.

В начале седьмого подъехал Ян. Теперь назад дороги точно нет, надо ехать. Разговор заладился с первых минут. Заснеженная дорога в столь ранний час была почти пустынна. Как-никак суббота, законный выходной, и только «два безумных фаната досок» ни свет ни заря пробираются в глухие уголки некогда Архангелогородской, Ярославской, Костромской, а ныне Ивановской губернии. Так уж вышло, что коллекционирование знаков страховой защиты накладывает отпечаток и на терминологию. Теперь вот и табличка для меня — это доска или знак, а область — не иначе как губерния. Величественнее, как-то оно звучит. За беседой, в которой обсуждали все подряд, от досок и путешествий до политической ситуации в мире и, что за сволочи эти спартаковские болельщики, запалившие дымовую шашку на матче с Локомотивом прямо на арене, незаметно проехали Кострому. Мелькнул Приволжск. Замерзшие напрочь омыватели лобового стекла, вынудили нас сделать несколько остановок. Поворот на Вичугу. Ни в навигаторе, ни в атласе дороги нет. А в жизни есть. И вполне - неплохая дорога. Ну, разве что, в самом ее начале ухаб на ухабе, а дальше для таких мест лучше и не придумаешь. Вичуга. Пока едем, Ян (вот ведь кладезь информации) словно персональный экскурсовод, рассказывает: «Посмотрите налево, там - Старая Вичуга, посмотрите направо, там - обычая Вичуга».

Три с небольшим часа до Кинешмы пролетели незаметно. Практически на самом въезде в город, зоркий глаз г-на экскурсовода замечает доску.



Выходим из машины. И тут я считаю необходимым блеснуть знаниями. Так-так-так, висит овал, а что там у нас овальное? Мозг лихорадочно перебирает варианты. «Первое российское» может? - Может. «Якорь» может? - Может! «Руки»? - Это вряд ли. Ведь у них же свое страховое (тут я жестоко ошибался — не было у Кинешмы собственного городского общества).

Оказалось «Московское». Жестяное. Иногда лучше жевать, чем говорить. Хорошим вещам учит реклама, прислушаюсь. У Яна есть такая доска, у меня — нет. Возьму на заметку. Может, когда-нибудь закинет судьба в кинешемские края - зимой, в субботу, где-то в 9 утра. Прогуливаемся по городу. По самой центральной части. Взгляд постоянно держится в районе отметки 2,8 — 3,2 метра выше уровня асфальтового покрытия.







Какая-то церковь. Компаньон тут же выдает ее название.



Набережная. Симпатичная, с отлитым из чугуна ограждением, плиткой завода «Сиян» и парой беседок.





Волга замерзла, а значит настало время подлёдников. Смотрим - один уже отловился - лунка есть, следы от валенок есть, сумка даже есть, а рыболова нет! А нет, вон идет родимый, за сугревом, похоже, ходил.




Слева какое-то уродливое здание годов 70-х — 80-х прошлого столетия. Оказывается драматическим театром Островского. Памятник Ленину. Без него никак. Но нас интересуют дома, и в первую очередь деревянные или каменно-деревянные. И желательно возрастом не менее ста лет. На худой конец, и 93-летние подойдут.





Чуть ли не каждому увиденному зданию Ян тут же дает характеристику. В каком стиле построено, когда, характерные элементы. По пути рассказывает про планировку города. Ему бы в архитекторы! А мне вот даже и не пересказать. Впрочем, для меня эмоции от увиденного важнее. У меня на этот счет только две оценки: хорошая водка и очень хорошая водка! Глубокий анализ предпочитаю оставлять для других вещей.




Пока ходим по городу, на глаза попадаются круглая «Россия» и пара пятен.





Не найдя в центре ничего интересного, перебираемся в Закинишемье. Здесь буквально сразу же, замаскировавшийся под цвет дома, словно хамелеон, висит «Русский Лойдъ».





Дом вполне ухожен, на входных воротах кнопка звонка. Но сначала фотографируем, присматриваемся, что да как. Делаем предварительные выводы. Минус очевиден сразу: оконная рама на втором этаже глухая напрочь, на подоконнике цветочки, тюль, все дела. Вариант снятия знака из помещения отпадает, с вероятностью почти 100%. Но, все равно, звоним. Заливисто лает собака, из-за высоких ворот, со стороны гаража, поднимается дымок, а вот самих хозяев не видно. Шашлыки что ли жарят? Может поэтому и не слышат. Записываем адрес, на прощание Ян смотрит в полевой бинокль - ему «Лойд» нужен больше - и мы едем дальше. На часах еще только двенадцать, а счет уже один-один, что на языке ценителей «fire marks» можно выразить примерно так: «Московское» - «Лойдъ». И шансы приехать еще раз в Кинешму зимой, в субботу, где-то в 9 утра возрастают вдвое.

Взбираемся на дамбу речки Кинешемка. И тут подледники.





Ну, что же, у каждого свой улов, так что всем удачи, и нам в том числе. Буквально сразу же наталкиваемся на фигурную доску «Русского» общества. Алене она больше всего нравится, за свою нестандартность. Тут люди творчески к решению вопроса подошли, не овал какой-то, не ромб и даже не восьмиугольник. Такая «акционерка» у нас обоих есть, поэтому фотографируем и идем дальше.





О, а район-то интересный.



Не проходит и десяти минут, а мы наталкиваемся еще на пару досок. Первая, по всей видимости, уничтоженное временем «Коммерческое» - только «тво» и читается на прямоугольнике.



Зато вторая — относительное неплохо сохранившееся вертикальное «Коммерческое». Ба, да еще и прибито на заброшенном доме, мечте каждого коллекционера знаков страховой защиты!





Нас долго упрашивать не надо: идем в машину за лестницей.





Через двадцать минут первая находка у нас в руках.



Ян предлагает провести что-то наподобие демаркационной линии и разорвать добычу на две равные части. Вот только кому достанется правая часть, а кому левая — вопрос открыт. Поэтому решаем продлить жизнь доски хотя бы еще на пару часов, а как стемнеет, там и посмотрим, что с ней делать.

Едем в другой квартал деревянного зодчества. Улица Февральская.



На доме под номером 20 - «Саламандра».



И висит невысоко, да и Ян говорит, что нет у него такой. Зачем упускать возможность? Стучим в калитку. Выходит паренек лет десяти, с собакой. Интересуемся есть ли кто постарше, или это он хозяин такого замечательного дома. Говорит, что есть. Минуты через три выходит усатый толстый дядька с крайне недовольным лицом, а за ним и женщина в пальто. С таким выражением лица, как у мужчины, наши шансы резко стремятся к нулю, но не говорить же ему, что знатоки из «Что? Где? Когда?» передумали задавать свой вопрос. Озвучиваем просьбу, мужик мнется секунд тридцать — актер, блин — чешет висок — ну, точно, наш театральный заканчивал — и с неимоверной грустью в голосе изрекает: «Эту? Железяку? Да забирайте!» Уходит в дом. За ним и женщина в пальто.

Пока достаем лестницу, на первый план выходит пес по кличке Байкал и задорно прикусывает меня за палец в перчатке. Ладно, что пока еще щенок, будь собакой, ехать бы после такого к дохтуру на прием. Пара движений отверткой, три — кусачками, и доска у нас. И вполне неплохой сохран. Но хозяева быстро откланяться не дают, все та же женщина в пальто тащит какой-то ящик. Ну, вот, нас приняли за скупщиков краденного. А мы-то всего есть милые ботаники, собиратели ржавых железячек. Ржавых железячек с душой!

В черном ящике — граммофон. Рабочий. С иголками. Вот только ручка — самодел.
-Тыща! - говорит женщина в пальто.
-Пятьсот! - парирует Ян. На том и заканчивается аукцион «Sothesby's» по адресу г. Кинешма, Февральская улица, дом 20.

К часу дня имеем в активе хорошее настроение, солнце за окном и две доски. Правда, теперь не одну доску придется распиливать, а целых две. Катим в Юрьевец. За ножовкой по металлу. Тут недалеко, каких-то 60 километров. Дорога пролетает незаметно, кроме сосен да ёлок, покрытых снегом, ничего и вспомнить не могу.



Открывающийся вид с холма на пятиуровневую колокольню, церковь и ледяные просторы Горьковского водохранилища впечатляет.







Именно таким я и запомню этот город. На самом водохранилище не просто подлёдники, толпы подледников. И все кучкуются буквально на небольшом пятачке. Видимо, кто-то хорошо в том месте прикормил рыбу.



Этим и ограничиваем знакомство с городом. Короткий световой день недвусмысленно намекнул — «полтора часа, ребят, и я сворачиваюсь».

Улица Советская, с горки направо от колокольни. Дом номер 13. «Коммерческое».



-Не было тут до нас никого, - говорит Ян. — Первопроходцы мы!
-Почему?
-Да, хотя бы потому, что эти страховые доски, обанкротившегося в 1902 году общества, здесь до сих пор висят! Другую бы не тронули, «Коммерческое» - вряд ли. А то, что не заметили ее, так это маловероятно.

Стучим в окно, выглядывает бабушка.
-Вам Колю?
-Ага!
-В другое окно стучите!

Когда я вижу бабушку в доме с доской, во мне все опускается. Нет, бабушка, это, конечно, хорошо, ведь бабушка — тоже человек, но бабушка в возрасте восьмидесяти — девяноста лет в доме с доской — это как-то неправильно. Бабушки должны жить в соседних домах, а еще лучше на параллельных, не пересекающихся с такими домами улицах. Хотя, что тут говорить, нам выпал шанс. В любом случае, Коля — это лучше чем бабушка.

Выдыхаем с Яном воздух и стучим в соседние окна. Через пару минут на улице появляется Николай. Мужчина, в возрасте 40-45 лет, короткостриженный, со стальными зубами и тоже усатый. Легенда на сегодняшний день у нас одна и та же, впрочем, она совсем недалека от истины.
-Николай?
-Николай!
-Нужна, Николай, нам во-он та железячка, для музея. Мы ее восстановим, покрасим, людям будем показывать.
-А вы откуда?
-А мы из Ярославля.
-Из Ярославля?
-Из Ярославля. А что? Там тоже есть музеи.

И Николай уходит думать. Через минуту появляется еще один безымянный «Николай» в фуфайке, вязаной шапочке и цыгаркой в зубах. Диалог приходится повторить. «Николай» второй.... Нет, так уж как-то больно помпезно, лучше так: второй «Николай». Второй «Николай» на кусочке ржавой жести размером 20 на 30 сантиметров решает сделать нешуточный бизнес. Тут ему в предпринимательской жилке не откажешь.

Сто пятьдесят рублей в качестве моральной компенсации — а то бабушке эта доска дорога, как память — и мы в очередной раз начинаем раскладывать лестницу. Меж тем, предпринимательская жилка проявляется и у первого Николая — чугунное Что-то, сильно напоминающее элемент декора лавки, уходит, как товар в нагрузку за сто рублей. Ну, вот все довольны, а для мужичков с улицы Советской субботний вечер, перестает быть томным. Но и это было еще не все. Посчитав, что на áлкоголь (ударение, пожалуйста, сделайте на первый слог, а то ведь Коля в музее работал, и культура ему не чужда) и на колбасу хватает, а вот на икру пока нет, коренные жители города Юрьевец задали нам вопрос: «А вы, случайно, дома не покупаете?».

Ну, если только с бабушками. А так, чего уж мелочиться.



Смеркалось на глазах. А как этого не хотелось. Отпахать около трехсот километров, и чтобы вот так в четыре часа уже поворачивать оглобли. Мы с этим были категорически не согласны. Юрьевец-Повольский, он же Юрьевец-Поволжский, он же просто Юрьевец, город в плане застройки простой, как три копейки: две основные улицы вдоль Горьковского водохранилища, и десяток пресекающих их переулков. Заезжаем в один из них, кругом старые дома, и мы, словно Колумбы, вглядываемся в верхние части домов, готовые сделать открытие.



Я, признаться, надеялся, что не имеющий свою уникальную страховую доску Юрьевец, все-таки одну для меня где-то припрятал. Ну, ведь, теоретически, могло же страховое общество заказать эксклюзив местному кузнецу. Вон великий князь Константин Павлович пять минут был на престоле, а шесть монет отчеканить успел. А чем, скажите, «Юрьевецкое городское общество взаимного страхования», созданное в 1914 году хуже несостоявшегося императора? Но мечтам в тот вечер не суждено было сбыться. И тем не менее, Социалистический переулок, дом 6, подарил нам очередную находку.




Дом-красавец. Низ кирпичный, верх деревянный. Не дом, а сказка, стоИт ровно, величаво. В очередной раз убеждаюсь, что строить раньше умели. Другой вопрос, что сегодня сберечь не можем, а то бы жить еще таким домам и жить. На доме латунное «Северное» позапрошлого столетия.



«Надо брать», - говорит Ян. А я и не против, чай не в следующие входные в очередной раз в Юрьевце окажусь. Открываем калитку, по натоптанной тропинке идем к задней части дома — вход там. На всех дверях кроме одной висят замки. Звоним в единственную незапертую. Цок-цок-цок: «Кто там?»

Да, как же так?! Это же вновь бабушка! Обещает спуститься к нам. Бабуль, а своего «Коли» у тебя нет?

Диалог тот же. На какую кнопку давить бабушке мы не знаем, да и бабушка сама на наше: «А вот с той стороны у вас такая железяка висит» отвечает - «знаю-знаю!» Когда так говорят, то тут мне знакомы лишь два варианта. Первый — «знаю и хрен отдам», второй — «знаю, вам зачем? И, все равно, хрен отдам». То есть, либо к бабушке кто-то уже приходил, либо бабушка эта, как зеницу ока хранит сей раритет, который дорог ей, как память. Во втором случае — мое полное уважение, в первом, а в первом — все бабушки должны жить в соседних домах, а еще лучше на параллельных, не пересекающихся с такими доами улицах.

Не знаю как Яну, а мне третий вариант был пока не знаком. Третий вариант от бабушки заключался в том, что хрен с ней с этой доской, но ведь кругом один обман, и меня — положительную со всех сторон бабушку — заберут за ваши проделки. «Вон оно чё, Михалыч!» - подумалось тогда мне, и мы с коллегой бросились в новую атаку. Вот мы уже ведем бабушку к фасаду, вот мы уже прислоняем лестницу и аккуратно не повреждая провода снимаем позеленевшую латунную доску с дома. Пока Ян ее отковыривал, я, как мог, пытался отточить свое красноречие. Да и, честно сказать, просто поговорить с Людмилой Ивановной мне было крайне интересно. Я теперь наверняка долго не забуду, что гряда островов вдоль города называется Асафовыми, что в Юрьевце некогда был хороший пивоваренный завод, основанный в 1880 году, что молодежь бежит из города, поскольку у молодежи есть только два пути — пить или искать в этом несправедливом мире лучшей участи. Вы спросите: а вот это всё оно тебе надо? Видимо, надо, если по прошествии двух дней я об этом помню, в то время как склонившись над картой Кинешмы, так и не могу отыскать район Февральской улицы. Равно, как не могу вспомнить сколько «Ручек» попалось нам на пути в славном Юрьевце.

Быстро расстаться с Людмилой Ивановной не получилось, пришлось пойти к дому и проверить, не отрубили ли мы ей из-за своей железяки провода, не лишили ли ее электричества на старости лет.



Оказалось, что все в порядке, так что Ян мог бы быть не только архитектором, но еще и монтажником-высотником по специальности электрик.

Прощаемся, пора уже ехать назад. На часах 16-45. Неплохой такой марш-бросок получился. А главное, результативный. В магазине «Магнит» берем в дорогу колбасы, сыра и хлеба. Оголодали, все-таки. В магазине сегодня флеш моб, хотя, я думаю, что флеш моб здесь каждый день. В бушлатах, камуфляжных куртках, сапогах и вязанных шапочках, выстраиваются в очередь рыбловы-подлёдники, чтобы купить бутылку водки и нехитрой закуси. Мы явно выделялись на этом фоне и выглядели самыми настоящими белыми воронами.

Дорога до Ярославля пролетела незаметно. Но сразу пойти по домам мы не имели права, такое дело полагалось обмыть. Сидя на Щапова в кафе «ПивновЪ», мы пили не немецкое, а российское пиво, не по сто тридцать, а по шестьдесят пять, и ели не леща, а чахонь. Да, впрочем какая разница, что там потом обо всем этом скажут, главное, что тот день удался на славу. А мы все так и не могли понять, как же так вышло, что за весь день не было ни одного отказа, в ситуации, когда было сразу две бабушки и один брошенный дом.

PS. Ян мне подарил свою книгу «Сто деталей», так что в новогодние праздники в перерывах между застольями, мне будет чем заняться.

Послесловие от меня:

Я еще напишу небольшой отчет о том, какие же именно таблички мы сняли, небольшой экскурс в историю обществ, в общем, как обычно. А сейчас хотелось бы сказать пару слов о двух любопытных вещах, которые мне дали в "нагрузку" - в Кинешме это патефон, а в Юрьевце некое чугунное литое украшение.

Патефон обычный, молотовского завода (с 1940 по 1957 год город Пермь был переименован в Молотов, так что даже не вдаваясь в технические особенности, дату производства устройства вычислить несложно), поставлю у себя в кабинете, пущай глаз радует, здесь уже довала всяких разных штук



С украшением посложнее - что именно оно украшало, понять сложно, т.к. перед нами лишь составная часть некоей конструкции. Больше всего это похоже на навершие уличной ограды (например, парковой, или заборчика на набережной), либо же ножку уличной лавочки. Судя по литью, вещь явно дореволюционная. Весит килограмма три. Надо рыться на тематических железятно-копальных форумах.





Всех с наступающим 2011-ым, отчет вышел неплох.

P.S. Порылся не тематических форумах, и гуру сразу же дали точный ответ - железное украшение - это ножка от дореволюционной чугунной ванны. Представьте себе четыре таких "лапы" - на них и держится ванна.

Дореволюционная чугунная ванна из Юрьевца... обалдеть.

Глава XX. Вильнюс

...хороший повод описать еще один небольшой период из истории формирования коллекции.

В ноябре 2010 года мною посещается одна из последних неизведанных мною стран Европы - Литва. Конечно, было бы безудержно интересно поискать в посещенном Вильнюсе и Каунасе страховые таблички, ведь эти земли более чем значительный срок провели в составе России, а стало быть, имели богатые традиции отечественного страхования.

В общем, пару-тройку часов удалось погонять по старым частным секторам Вильнюса, благо супруга высказала желание помочь и помотаться po ebenyam.

Еще дома мною была проделана классическая работа - берется карта дореволюционного города, а потом смотрим этот же город со спутника - смотрим, где сохранились кварталы с малоэтажной застройкой, желательно деревянной.

Несмотря на бурный рост столицы Литвы в последние десятилетия, таких мест оказалось предостаточно - объехав районы Зверинец и Шнипшкес, изучили дай бог 20-30 процентов сохранившейся частной застройки старого губернского города Вильно. Интересовала, конечно, в первую очередь вот эта вещь:



Земские страховые знаки Виленской и Ковенской губерний интересовали во вторую очередь, хотя, естественно, и это очень неплохие вещи.

Не нашли, конечно, ни хрена.

Верные "помощники" в российской действительности - тотальное невежество и бедность, отсутствуют в современной литовской действительности. Невежество заключается в полном попустительстве к собственному историческому наследию, отсутствию знаний про это самое наследие, ну а бедность - в отсутствии средств на ремонт старых построек. Не косвенным, а прямым образом эти два фактора "помогают" сохранить до наших дней в неприкосновенности исторические артефакты, вроде страховых табличек.

В столице Литвы дореволюционный частный сектор напоминал, скорее, коттеджный поселок в черте города, состоящий в значительной степени из полностью перестроенных и обновленных исторических зданий. В таких условиях, естественно, вероятность находки стремится к нулю.





Район Зверинец оказался вообще чем-то вроде элитарного тихого оазиса в тени шустрого центра, район Шнипшкес выглядел более захолустно, но и тут старинные дома были как минимум свежепокрашенными. Вдобавок, здесь строят вильнюсский так сказать даун таун, несколько небоскребов на фоне покосившихся деревяшек смотрятся гротескно:



В общем, так бы и угасла во мне "литовская" табличная тема, если бы по приезде я не наткнулся на электронном аукционе на местную страховую табличку, которую в итоге и приобрел:



Совсем маленький знак, естественно, квартирный.

Перевод: Государственной Страховой Организацией - ЗАСТРАХОВАНО.

А вот здесь надо небольшое лирическое отступление. На самом деле, осколки бывшей Российской Империи, продолжавшие после крушения оной самостоятельную жизнь, представляют собой большой интерес в разрезе страхования.

Если на большей части бывшей РИ крах страхового дела наступил в конце 1918 года, после национализации всех страховых компаний, как акционерных, так и взаимных, то на территории бывших окраин, в первую очередь Польши, Прибалтики, Финляндии, сохранивших независимость, разнообразие страховой жизни продолжалось.

Где-то филиалы даже платили дивиденды по акциям уже умерших компаний, кое-где филиалы продолжали страхование, где-то остались живы и сами компании (например, уже описываемое нами Варшавское Общество). А где-то, использовав накопившийся опыт отечественного страхового дела, появлялись и новые, местечковые организации.

Литовская Государственная Страховая Организация, созданная в 1921 году на территории ставшей независимой Литовской Республики - одна из них. Естественно, общество переняло основные принципы работы, существовавшие еще в Российской Империи, и один из них - это выдача клиенту страховых досок.

В конце 1940 года, после аннексии территории республики Советским Союзом, естественно, были уничтожены и все её коммерческие структуры. Литовскую ССР опутали сети вездесущего Госстраха, однако, до сих пор на многих постройках Литвы, имеющей богатую историю, мы можем найти страховые знаки на самых разных языках - от русского и литовского до польского и немецкого.

В данном случае в мои руки перепал знак на литовском языке, украшавший дверь квартиры некого обеспеченного литовского гражданина (или организации) в период с 1921 по 1940 год.

На нем, помимо надписи, изображен все тот же герб, что и на дореволюционном знаке - это герб Великого Княжества Литовского, использованный в годы Российской Империи как и герб Вильно.

"...в червленом щите, на серебряном коне, покрытом червленым трехконечным с золотой каймой ковром, скачущего всадника, с мечом и щитом, на котором прикреплен восьмиконечный червленый крест"

Благодаря стилистическим и смысловым особенностям герба за ним закрепилось прозвище "Погоня", и чего только не узнаешь, копаясь в контексте страховых досок. "Погоня" - и литовский герб - сиречь одно и то же, кто бы мог подумать.

Благодаря приобретению этой небольшой (всего 9 см в длину) таблички, полностью сохранившей родные цвета, я и познакомился с вильнюссцем Андреем.

Андрей сообщил, что табличек на улицах Вильнюса не осталось (я правильно искал - сам Андрей снял последнее "Виленское общество взаимного страхования имуществ от огня" в районе Зверинец еще пять лет назад), кроме пары раритетных досок послереволюционного, выжившего в потрясениях "Варшавского" - выполнены и на польском, и на русском языках.

Ждем фото.

Глава XXI. Сергиев Посад.

29 января 2011 года мы с Ильей снова предпринимаем очередную эпопею по пополнению наших коллекций.

На этот раз нашей целью был Сергиев Посад, город, неоднократно рысканный-перерысканный всеми кому не лень. Однако, и Илья, и я в 2010 году порознь посетили этот подмосковный красивый город.

Оба мы были без лестниц, поэтому до улова дело не дошло, но были сделаны наработки. Естественно, цель - "Общество взаимного страхования в Сергиевском Посаде", 1877 года основания. Ни у меня, ни у Ильи таблички этого городского общества не было.

Ситуацию надо было исправлять, вдобавок, пара адресов известна, чем черт не шутит?

И вот, Илья (проживающий в Москве) 29 января 2011 года въезжает в Сергиев на электричке с юга, а я на машине с севера. По уже хорошей традиции, предоставляем слово самому Илье:

Всё, как и в случае с Кинешмой-Юрьевцем. Всё один в один. Накануне нет сна, а утром глаза не разлепить. Дежавю. Сижу на кухне за столом. Тупо смотрю в зеленую стену и пью цикорий. «Я точно коллекционер?» - задаюсь вопросом. Если бы напротив висело зеркало, оно бы уговорило меня остаться. Но его нет, а зеленая стена ответов не дает. Ладно. По сравнению с предыдущим разом один плюс: на часах 7 утра, тогда было 5-30. Минус тоже один: тогда за мной Ян заехал прямо к дому в Ярославле, теперь — ехать с ним на встречу в Сергиев-Посад. А это два с половиной часа от дома. А это метро. Это электричка. И вновь муки сомнения. Может, пока не поздно … в общем, опять заело пластинку. Поделиться горем не с кем - Алена спит.

В 9-56 приезжаю в Сергив-Посад. Созваниваемся с Яном, говорит, только что въехал в город с севера. Встречаемся через полчаса.

Предлагаю ему сразу поехать по местам боевой славы, другими словами, постучаться в дома, где мной были запримечены страховые доски в предыдущий приезд. Он не против. Останавливаемся, стучим, никого нет. Преобладает несколько версий: ушли на рынок, еще спят, валяются пьяные, отправились в Москву на Красную площадь. Кому-то же надо быть на Красной Площади — нельзя ее одну оставлять. Нам всё равно, плохо одно, что не открывают.

Уже отчаиваемся застать и хозяев дома №33 по улице Сорокина. Сюда я стучался еще в сентябре, и тогда мне тоже никто не открыл. Но, вот чудо, в окне показалось лицо, толи дедушки, толи бабушки. Жестом «Кам цумир» предлагаю ему (на тот момент, возможно, ей) выйти во двор. Как себя вести - не знаю, лицо было явно недовольно, а резкое вскидывание подбородка а-ля «чего надо» не предвещало ничего хорошего. Да и сама доска висит так, что видна невооруженным взглядом, наверняка, сюда уже и до нас стучались неоднократно.

Выходит дедушка. Ян берет инициативу в свои руки, как впрочем и на все последующие разы. Я не против, сегодня я готов поработать больше руками, чем языком. Правда, на первую фразу - «А вот там у вас висит ржавая железяка» дедушка парирует: «Знаю, пожарная табличка, на ней и год написан». В ту долю секунды, в которую успевает проскочить мысль «шеф, все пропало» и «а я, дедушка, на тебя ставил», одновременно приходит отчаяние и осознание того, что бережет дедушка сей раритет, знает о нем, вот и бережет. Молодец! Посудите сами, дом свежевыкрашен, выглядит добротно, нарядно.



А тут мы такие, со своим: «Дед, ну, отдай!» Тут я конечно лукавлю, Ян целую лекцию прочитал о том, как тепло и уютно будет сему экспонату в музее и, как он будет радовать глаз пришедших на выставку людей. Как это ни парадоксально, но восьмидесятичетырехлетний Вадим Константинович, даже и не думал нам отказывать:

-Нужна она вам? Так я сниму.
-Да, что вы, мы сами снимем, всё сделаем в лучшем виде, так что даже не беспокойтесь.

Тут скорее мы сами беспокоились. Знаем мы эти происки. Приходите завтра, через недельку. Приходишь ты через эту самую недельку, а тебе: «Приятно было познакомиться, но пускай эта ржавая штука еще повисит».... А тебе и ответить на это нечего.

Распределяем обязанности — я разгребаю лопатой снег, напарник раскладывает лестницу. Работаем по-очереди, не спеша. Уж больно не хочется портить «старушку». Тем не менее, процесс затягивается, гвозди всаживали от души, по самые помидоры, разрывая отверстия слабой жести по краям. Через пятнадцать минут табличка у нас.




Сохран отличный, а вот штамповка не очень - что сзади, что спереди буквы едва различимы. И еще одна особенность: по всей видимости, доску не покрывали желтым лаком. Получался какой-то несерьезный подход к страховому делу, хотя, как говорил еще Петр Первый: «на Руси не без воровства». Так что лак, я полагаю, производители использовали по своему усмотрению.

Спрашиваем про дом, но Вадим Константиныч, хоть и живет в нем всю жизнь, даты постройки не помнит. Говорит, что документов нет, а годом постройки считает тот, что на страховой табличке выбит. Но на его заблуждении мы сильно не настаиваем.

Порой ты не осознаешь всю опасность своей затеи. Вроде бы, снял себе то, что хотел, стоишь радуешься жизни, уезжать собираешься, поблагодарив хозяина. И даже не подозреваешь, что тебя могут тоже о чем-то попросить. Услуга за услугу. И ладно, если попросят у тебя денег. Их-то не жалко, это же бумага. Да никто и не говорил, что всё забесплатно в этом мире.

И тут вдруг тебе говорят: «Раз уж у вас такая замечательная чудо-лестница (не путать с эскалатором в метро), слазайте-ка вы, ребята, воооон на тот столб и отрежьте мне радио провод». А ты еще молод, тебе жить да жить, а тут такое! И с электричеством ты не на ты, и свежи еще воспоминания, когда в восьмом классе тебя било двести двадцать. А ты, как дурак, стоял и не мог отпустить тот оголенный провод. А здесь явно побольше будет, и здесь ты сапер, а не электрик, и второго шанса у тебя не будет.

В мозгу сразу всплывает «эх, что же я так и не купил себе диэлектрические перчатки». Но, пионеры-герои всегда должны погибать молодыми. Даже уже и некролог увидел: «Погиб за кусок ржавой хрени». Но всё обошлось, отрезал то что надо....




Напоследок уговариваю дедушку сфотографироваться на память со страховой доской. Это же частичка души его дома. Соглашается, хоть и неохотно, и доску все-таки держит как-то немного пренебрежительно, не как Людмила Ивановна из Юрьевца. Сравним:





Но, и на том спасибо.

Едем дальше. Но дальше все безуспешно. Девяностотрехлетней бабушки — ровесницы революции дома нет. Да и муж бабушкиной внучки — молодой человек, лицо которого всем своим видом говорило, что вечер пятницы удался — сказал, что шансов у нас немного. Бабушка, сторонница коммунистического строя, так что только через ее труп. Да, бывают такие бабушки, которые боятся всяческих изменений, им и так в этой жизни не сладко приходится, а тут еще мы что-то отобрать хотим. Не дать, а именно отобрать. И таких бабушек тоже можно понять. Они и родным внучкам не дают что-то перестраивать, менять, обшивать сайдингом, перекрашивать, а уж тем более, что-то отдирать, иными словами делать то, что вносит малейшие изменения в привычный им уклад жизни. Это бабушки - консерваторы. А как хочется, чтоб на нашем пути попадалось больше бабушек — реформаторов, которые бы говорили: «Да, конечно, милай, отдирай это имперское зло, мы так-то вообще за Зюганова!»

Но, впрочем, в таком случае сама идея коллекционирования приобретет цвет рутины. А он серый, будничный и не праздничный. И весь авантюрный процесс тогда превратится в монотонное ни чем не запоминающееся снятие истории государства российского с частных домов Александро-Николаевской эпохи. А нам это надо? Нет. Скучно же будет. И знаю по себе, что быстро заброшу это дело. Так, что, пускай будут такие бабушки, которым «просто надо» и которые будут грудью вставать на защиту своего Сталинграда. Главное, чтобы их число не зашкаливало за 30-35%, и все будет в порядке, иначе может нарушиться кислотно-щелочной баланс.

Внимательный читатель, тут же воскликнет: «А как же то, что все бабушки должны жить на параллельных не пересекающихся с такими домами улицах? Какой-то непостоянный в своих желаниях автор, и главное непоследовательный в высказываниях!»

Что есть, то есть. Но ведь и жизнь не стоит на месте, и как я уже не однократно для себя отмечал, что закон убывающей предельной полезности, пока никто не отменял. Да, с каждой новой единицей чего бы то ни было — новая страна, город, табличка, очередная квартира, яхта , все что угодно — ты испытываешь все меньше и меньше радости и удовлетворения от потребности.

Запоминается всегда самое первое. Потому что первое, это и есть первое! И пусть первое — это не всегда лучшее, но все-таки это первое! И первая бабушка уже была, и первая отказавшая в снятии таблички бабушка — тоже! А сколько их еще каждой из таких будет на пути? Десять? Двадцать? Сто двадцать? Но помнить ты хорошо будешь только первую.

Время не стоит на месте, оно движется огромными галопирующими скачками, а тот день, когда я снял первую доску, кажется таким далеким, нереальным, словно он из семнадцатого года прошлого столетия. И я уже согласен, чтобы не все, подчеркиваю, не все бабушки жили … далее по тексту. Может, когда-то я обрету такой статус и внутреннее равновесие, когда мне захочется только найти доску, посмотреть на нее, полюбоваться и даже не пытаться ее снять, да какое там — даже не постучать в окошко! И желать, чтобы только бабушки жили в этих самых домах, бабушки — коммунистки, бабушки — консерваторы.

А пока мы просим передать, чтоб бабушка не болела, прожила еще как минимум столько же, и обещаем заехать навестить ее в скором времени.

На этом мои адреса заканчиваются, и Ян предлагает ехать на улицу Ильинскую. Дом большой, двухэтажный с мезонином.



Доска висит высоко, ее не сразу и увидишь.



Компаньон озабочен — с лестницы нам эту доску не снять, тут метров 7-8 от земли, не меньше. А что нам мешает, сразу же на чердачок попроситься? Я к слову, никогда в таких потаенных местах не был. НИКОГДА! И мне интересно. Но сначала надо пройти ряд кордонов. Начнем с первого — зайдем во двор. Видим какую-то женщину, в открытой двери полуподвального помещения:

-Мадам, нам бы с хозяйкой поговорить. Или с хозяином.
-Идите прямо, там дверь — показывает куда-то неопределенно.

Идем, дверей несколько, в какую стучаться — непонятно. Стучимся в первую попавшуюся, видим, что в окне первого этажа, потихоньку уходящего в землю дома, появляется участливая женщина и сама того не ведая дает в наши руки козырь:

-Вам Нину Палну?
-Ее самую! Как ее найти?

Женщина, не открывая окна, сквозь стекло, дает нам более точный ориентир месторасположения хозяйки. Так, Нина Пална, держитесь, мы уже идем. С точки зрения психологии, мы уже обладаем преимуществом — мы знаем как зовут главного человека, с которым нам предстоит пообщаться. Поставьте себя на его место. Если вы не бездушный человек, то вам точно будет приятно услышать, как незнакомый человек, обращается к вам по имени. И, практически, не важно, что это будет за просьба — психологическая атака на вас произведена. На скептически настроенных маразматических бабушек это слабо действует, но не все бабушки сочетают в себе данные свойства. Первое — можно победить напористостью, второе — вряд ли. Это диагноз и клиника.

Подходим к двери, робко стучим — никого. Толкаем дверь и попадаем в прихожую. Тоже тихо. Звонок, по всей видимости не работает, и мы пытаемся тихонько звать Нину Павловну. На помощь откуда-то с улицы нам приходит какой-то мужик, с наклеенным пластырем под подбитым глазом и стойким запахом перегара. На голове обтягивающая шапка с непотребным названием, на теле - замызганный синий пуховик. Кто он? Есть у кого-нибудь версии? Давайте, выдвигайте, самые смелые предположения! Ну, нет, что вы, это не ВВП и не Дмитрий Анатольевич. Подумайте пока, а мы спросим этого загадочного человека, как же нам найти хозяйку:

-Пошли за мной. Там она, внутри! - скупой ответ.

Заходим на кухню. Без слез не взглянешь. А ведь у нас половина населения так живет. Оторванные обои, грязная плита, не менее грязный пол, тут же деревянная лестница, рукомойник, миски для животных.



На встречу из-за обшитой дермантином двери выходят женщины. Кто из них Нина Павловна? Мы не знаем, поэтому, словно мантры повторяем тихим голосом ее имя, пока одна из них на него не отзовется. Тем не менее, пока со своим прошением мы отодвинуты мужиком в пуховике на второй план. Ниной Павловной оказывается невысокого роста, но с уверенным голосом подслеповатая бабушка.

Посетителю с подбитым глазом она не рада, его прошение не удовлетворяет, вдобавок ко всему теснит его обратно к выходу. А заодно и нас. На робкие попытки возразить, что мы-то не с ним, нас поначалу не слышат, и мы вновь оказываемся выдворены за пределы кухни. Уже недалеко и до входной двери, последнего форпоста, так что надо принимать меры. Наконец, услышав нас, Нина Пална, ставит ультиматум: «Хотите, чтобы я вас выслушала? Тогда, помогите мне выгнать этого пропойцу за порог».

-Мужчина, имейте совесть, если женщина просит, бабье лето ее торопить не спеши, - говорим мы — Ээээ, в смысле, Мужчина, зайдите попозже!
-Никакого попозже! - бабушка категорична. - Гоните его прочь насовсем!
-Ну, не твой день, мужик, прости! - удается нам спровадить нежеланного гостя.

Пропойца оказывается священником. Да уж, никогда не знаешь, кого встретишь на своем пути, и в каком обличье. На передаче «Интуиция» ему бы не было равных.

Нас приглашают пройти в комнату. Там не лучше, там также. Маленькая комнатка с кроватью, столом, парой стульев, множеством икон и дешевых образков. Узнаем, что хозяйка дома пускает к себе паломников, настоящих православных верующих христиан. Становится понятно, откуда здесь столько встреченных нами малоразговорчивых женщин в платках. Консилиум из трех дам, во главе с Ниной Павловной, готов выслушать нашу просьбу.

-Мы из музея, а у вас там такая штука есть под коньком... ржавая … жестяная.
-Так вам к соседям, с ними надо согласовывать, - женщина в платке.
-А они нам сказали, что если Нина Павловна разрешит, то берите, - полуобиженным голосом сказал напарник, мгновенно сориентировавшись в ситуации.

Женщина не унимается, продолжая испытывать нас на прочность:

-А вход на чердак только через них.
Но, тут, Нина Павловна решила нас пожалеть: -Фигня, есть у меня вход на чердак, прямо из кухни.

Ян в этот день подготовился. Он взял с собой пачку книг «100 деталей Ярославля». Одна из них тут пригодилась. И пока он вручал женщине в платке (мы так и не поняли, кто она такая) свой труд с дарственной надписью, я уже пристраивал лестницу в святая святых коллекционеров-чердачников.

Раз уж речь зашла об мне и этом факте, то позвольте мне (вышупомянутому Яну) вклиниться в повествование и рассказать о том, чего Илья не мог слышать, потому как, как и было сказано, он настраивал в соседней комнате лестницу на чердак, а я пытался обаять трех женщин, потому как доверие к нам, двум доходягам, еще не было прочным.

Дом оказался крайне интересным местом, наверное, это мое самое яркое впечатление от поездки в Сергиев Посад. Он расположен практически сразу у лавры, на крутой горке, фасад его смотрит прямо на нее. По словам хозяйки, Нины Павловны, ему 270 лет, что судя по всем внешним признакам является неправдой. Этот факт подтверждался словами другой женщины, которая видела документы на дом, там стоит дата постройки - 1890 год.

Это ближе к истине, но и от слов Нины Павловны я тоже бы не стал открещиваться, потому как она живет в нем много десятилетий и историю дома изучала. Скорее всего, дом на этом месте стоит действительно несколько столетий - Ильинская улица - одна из самых старейших в городе, а 1890 год - год ПЕРЕСТРОЙКИ этого дома. Такая ситуация случается сплошь и рядом.

Дом этот на данный момент является гостеприимным, т.е. хозяева там принимают паломников в Троице-Сергиеву лавру. Этим и объясняются слова послушницы, встреченной нами на входе - "С мужчинами у нас общается только Нина Пална".

Нина Пална отмечала свой День Ангела вместе с двумя гостьями - еще одной послушницей и матушкой. Последней мной и была подарена книга с дарственной подписью, так как женщина проявила к ней недюжий интерес (матушка увлекается стариной и архитектурой), и обещала, что передаст её некоему архиерею, который тоже большой поклонник этого дела.

До нас в дом уже заходили страждующие по этой табличке, но им было отказано.

Как говорится, в добрый путь этому дому и людям, его населяющим, а я не удержусь от того, чтобы разместить несколько видов лавры, которые открываются с чердачного окна дома 1890 года постройки:







и сама табличка над окном:



Пол чердака был устлан толстым слоем смеси пыли, песка и земли.



Давно тут никого не было. Взглянув на окно, понимаем, что нам предстоит разбирать дом по частям.





Вот и инструкция для последователей: аккуратно снять пленку, примериться к стеклу, вынуть стекло. Все просто, как в автобусе. Если соберётесь проделать аналогичные действия в общественном транспорте, потренируйтесь сначала на «кошках».

Пока один из нас ковырял снаружи овал «Сергиево-Посадского общества взаимнаго страхования» другой изучал культурные пласты чердачной Трои. Вот, к примеру, деревянные изделия, в отношении которых у нас так и не сложилось единого мнения.



Ян склоняется к тому, что это наличники, я же полагаю, что - «корона» от мебельного гарнитура, так и не введенная в эксплуатацию. Лежат эти детали тут, по всей видимости, лет пятьдесят, поскольку завернуты в газету 1959 года, в которой что-то написано про Клима Ворошилова. Хотя, это вполне может быть обычным заблуждением. Мало ли какой хлам мы заворачиваем в ненужные газеты, взятые с антресолей. Так же на чердаке нами были обнаружены глиняный горшок, старый чайник и патефон.



Доска снята.




Теперь у нас их две, и в этот раз пилить ничего не придется. Дело остается за малым, определить, кому достанется «Вадим Константиныч», а кому — «Нина Пална».

А я (Ян) опять не удержусь и продолжу оду великолепному дому, настолько много в нем всяких интересностей.

Это в сенях:



Это во дворе, 1940-е - 1950-е:



А это с фасада, чисто сергиевопосадская фишка:



Это советская городская нумерация домов. Формат А4 убран под стекло. Сверху герб РСФСР, под ним название улицы, номер дома, ФИО владельца. Снимок на этом доме забликовал, вот фото с другой улицы:



Ну и наконец, у самой машины споткнулся об лючок. В нем нет ничего особенного, просто безумно интересно было стирать с него снег, обнажая буквы:



Конечно, только дурачок не открыл бы:



Советский гидрант. Выглядит неплохо.

А пока мы едем дальше, может на нашем пути что-то еще интересное встретится. Подъезжаем к дому, на котором Яном год назад был запримечен второй экспонат. Дом тот же самый, но на нем наблюдаются коренные изменения. Часть уже обита сайдингом, вместо старых деревянных окон, красуются новые, пластиковые. А на том месте, где должна была висеть табличка, сияет овальное пятно.



Вариантов может быть только три: либо нас кто-то опередил, либо во время ремонта работники отвинтили за ненадобностью и бросили в кусты, либо хозяева бережно убрали в дом, как добрую память. За спрос денег не берут. Предлагаю выяснить судьбу очередного канувшего в небытие артефакта. Стучим, открывает пожилая женщина — до бабушки не дотягивает совсем немного — спрашиваем. Оказывается, что тут имеет место быть смесь двух вариантов, а именно второго и третьего.

Сначала деревянных дел мастера отковыряли овальчик и зашвырнули его в кучу мусора, но бдительные хозяева, увидев пятно, вспомнили о ней, отыскали табличку и теперь она находится на реставрации. Как заверила нас женщина, страховая доска будет приведена в благопристойный вид и вернется на свое историческое место.

На самом деле, этот факт нас радует, и если все произойдет именно так, как говорит нам хозяйка, то будущим поколениям улыбается возможность прикоснуться к истории городского страхования Сергиевского Посада.

На часах перевалило за три, начинает потихоньку смеркаться и нам пора разъезжаться каждому в свою сторону. Что же, очередная совместная поездка, по-моему, вполне удалась.

PS. К слову, судьбу страховых досок банально решила десятирублевая монета.

А теперь небольшое послесловие.

Помимо обнаруженных досок городского общества, были замечены остатки "малышек" Московского земства, которые по всем признакам являются квартирными, но при этом с завидной регулярностью встречаются на фасадах домов.







К сожалению, сделаны они из скверной жести, и шансов сохраниться без слоя краски у них ничтожны. Снять даже остатки такой малюсенькой дощечки не представляется возможным - рассыпятся сразу же в руках.

Чего не скажешь о жести самого городского общества Сергиевского Посада: она очень добротная, плотная, качественная, но, к сожалению, буквы пропечатаны совсем слабо. Вот как выглядит моя табличка ("Нина Пална")после приведения в божеский вид:




Ну и под конец этого вкусного рассказа десерт: две чудесных детали советского периода, теряющего с каждым годом свою самобытность этого замечательного подмосковного города:

Глава XXII. Португалия.

Вообще, по истечении некоторого количества времени, у такого специфичного хобби, как исследование и коллекционирование страховых табличек, становятся очевидны множество плюсов и совсем немного минусов.

Один из минусов - этот факт, что попав в любое место, которое мало-мальски тебе кажется историческим (от деревни Бухалово Даниловского района до Сиднея), ты нет-нет, а автоматически шаришь глазами над своей головой, примерно на уровне второго этажа.

Этот минус можно и в плюс определить, но факт остается фактом - даже на отдыхе привитый условный рефлекс охотника дает о себе знать. Его можно отключить, но это как говорится проще Солнце обыграть, чем наш "Шинник" обоссать, пардоньте.

Ну так вот. В Европе, куда бы не поехал, как бы себя не контролировал, а все-таки ж находятся твоим соколиным оком ОНИ. Старушка - это колыбель страхового дела, неудивительно, что большое количество страховых знаков сохранилось именно там.

При их изобилии и разнообразии во многих странах наметились следующие тенденции:

- Знаков прилично, но идентифицировать среди них старинный сложно. Если у нас все просто (спасибо Ленину) - видишь знак, кроме Госстраховского, значит, стопудово до 1918 года, то в Европе доски массово выдавали клиентам до 1960-х, а кое-где выдают до сих пор. В связи с чем простому скромному русскому парню не всегда очевидно, что перед ним - супермегараритет 17 века или штамповая лажа 1980-х, знак "Другу пожарной дружины города Усть-Бордо"

- На удивление знаки гораздо чаще встречаются в южных европейских странах, нежели северных. Наверное, играет роль разница между ментальностями - северяне (скандинавы, голландцы, немцы) относятся рачительнее и скрупулезнее к наследию (оно, наследие, по большой части или в музеях, или продано), нежели южане. Испанцы, португальцы, итальянцы, греки - гораздо безалабернее, веселее, и плевать они хотели на ту ржавую фигню на фасаде их облупившегося дома. Ментальность знакомая.

В общем, хватит теории. К делу. Впервые за многие поездки и страны (а я видел таблички в Голландии, Бельгии, Германии, Франции, Испании, Италии, Греции), удалось вернуться с трофеями.

Португалия. Лиссабон. Лисбоа. Лишбоа. Лисбон.

Мы с Валентином в ходе набегов на иностранные (да и на все прочие) города используем проверенную тактику - бегло осмотрев известные и псевдоизвестные достопримы, щедро описываемые в тысячах книг, мы начинаем интенсивно шариться по улицам и переулкам, куда глаза глядят, вынюхивая и выглядывая, заглядывая во дворы и подворотни, засанные подъезды и кабаки, в коих регулярно употребл@ем легкие напитки для настрою.

Кроме того, легкий напиток для азарту берется и в дорогу.

Такая тактика позволяет лучше всего понять дух той или иной страны, того или иного города, а не стать жертвой редакции Официального Путеводителя в частности и жертвой всемирного капитала и глобализации в целом.

В общем, март одиннадцатого года, рыскаем мы с Валентином по Лиссабону.



Вообще, только глянув на португальские города, становится ясно каждому: вот табличный рай



Фасады большинства местных домов отделаны изразцами, огромные кафельные стены. Это национальное искусство, изразцами украшены фасады церквей, вокзалов, общественных зданий, и естественно, жилых домов:



Эта техника называется "азулежу", и она мне безудержно нравится. На удивление, она послужила прекрасной возможностью для сохранения страховых досок. В щели между изразцами забивали огромные гвозди. Табличка на таких гвоздях не отвалится сама по себе.

Однако, все вышеописанное в большей степени относится к другому крупному городу, в котором мы побывали - Порто. В центре Лиссабона таблички встречались нечасто.

Изшакалив весь центр, мы плавно взялись за окраины.

Отъехав на местном трамвае в предместье километров на пять, мы топаем по улицам, алчно впитывая визуальные образы и речь.

Неожиданно по правому борту показывается совсем нетипичное для тех мест здание!



- "Казенный краснокирпичный" - говорим мы почти не сговариваясь. На таком у нас в фатерлянде табличка как здрасте могла сохраниться. Португалия оказалась не исключением. Оба!



"Португальское общество страхования. 1900 год, Лиссабон"

Это то ладно. Прошли буквально три метра, и у суровых детей огромных зимних русских равнин от такого изобилия глаза на лоб полезли:



Особенно от подобных раритетов:



Однако, и португальцам нечужды "бутерброды". Страховая компания "Тахо" (название реки, на которой стоит Лиссабон и одноименной провинции) некогда отбила клиента у другого страховщика, и в ознаименование победы, помимо установки одной своей таблички, приколотила еще одну свою доску поверх поверженного конкурента.

На табличке конкурента виднеются слова "Seguros contra fogo" - "страхование против огня", и облик Девы Марии - безпроигрышный символ в католическом мире. В лице этой таблички дом охраняет сама Богородица - у кого найдется более мощный покровитель?

Слева табличка страховой компании "Доуру" - это название второй крупнейшей реки в Португалии и одноименного региона, слово, легко узнаваемое любым португальцем, географический топоним всеимперского масштаба. У нас аналогом было бы, например, название "Урал", или, что там далеко за примером ходить, у нас такая компания в реальности существовала, молочная сестра "Доуру" - "Волга".

Несколько дальше по улице на доме виднелась аналогичная первой табличке "Португальского общества страхования". Символ этого общества - каравелла. В Порто нам удалось найти аналогичную табличку, только за ней, в отличие от всех этих, следят:



Равно как и в России, судя по всем признакам, на таблички всем насрать. Даже с учетом того, что их перестали выдавать клиентам не в начале XX века, как на Родине, а лишь к середине XX века, все-равно, даже 60 лет - это срок для жести. Латунная Дева Мария наверняка выжила вообще потому, что её многие годы мужественно прикрывала "Тахо", пусть и ценой собственной жизни.

Такому изобилию табличек на одном доме (пять штук и остатки вышеупомянутого "Тахо") у меня нашлось объяснение. Дом многоквартирный, входов в квартиры несколько:



Весьма логично предположить, что разными обществами страховались отдельно квартиры в доме, а фасадные таблички вешались либо за полным отсутствием квартирного варианта доски у общества, либо за его временной нехваткой, как это встречается у нас.

На данную версию указывает и тот факт, что эти таблички единственные из всех встреченных нами в Португалии (а нашли мы их в итоге около полтинника) висели на уровне человеческого роста. Все остальные, как и положено, находились на недосягаемой для вандалов высоте.

Но мы же не вандалы. Мы - коллекционеры.

Естественно, при виде подобного богатства мы впали в понятный каждому любителю такого дела раж. Лестницы не надо - минимум три доски можно снять прямо так. Нужен инструмент и вероятное согласие владельцев. Насчет последнего грели душу несколько фактов - во-первых, за досками явно не следили и они потихоньку гнили.

Если бы не Янчик и Валек из Ярославля, пропадать португальскому культурному наследию, с потрохами, не иначе.

Во-вторых, дом оказался полурасселенной коммуналкой.

Ну а в-третьих, с одним из хозяев удалось переговорить путем жестов и мычания, ну да об этом позже.

А пока мы взвились кострами, как синие ночи, возбудились, и начали рыскать по окрестностям, изыскивая инструмент. Двор этого же самого дома оказался клондайком на такие вещи. Вот как выглядит дом со двора:



Там находится футбольное поле, и брошенно-засранные раздевалки-переодевалки для участников соревнований:



Все это на фоне фавел и кладбища на холме:



В общем, идеального места для поиска инструментария не найти:



Ложкой табличку снимать выходит плохо. Пришлось продолжить поиски по переодевалкам:



Новый улов - гнутая вилка и колючая проволока:



Даже при сильном рвении колючей проволокой табличку отковырять сложно - страховые агенты столетней давности знали толк в своем деле.

Пришлось пустить в ход все знания, умения, навыки. После всеобщей мобилизации окрестностей в ряд выстроились: часть каретки от велосипеда, металлическая деталька-хералька и дивный длинный гвоздь:



В итоге принимается ключевое стратегическое решение - пойти в закусочную, находившуюся в этом же доме, и выпить



Стратегическое решение принимается неспроста: во-первых, местное молодое легкое вино "Вино Верде" - божественно, открытие всей поездки, а во-вторых, здесь-то Валентин и засунул себе в рукав столовый нож.

Вой ля:



И первый результат, "Страховая компания "Тахо", 1877, Лиссабон" , у нас в руках!

Алчно осматриваем добычу во дворе:



"Жесть уже мягкая, коррозия постаралась, наверное, до участи своего собрата сверху, в "бутерброде" ей оставалось лет десять, но нет, теперь у нее вторая жизнь в губернском городе на Волге.

Совсем скоро и низковисящее "Доуру" своей участи не избежало. На табличке изображены мощные стены и щит (видимо, некогда с геральдикой), это традиционные символы страховщиков - сила, мощь, за которыми типа и укрыто имущество страхователя в целом и этот дом в частности.

Ну да это ладно. Цель, естественно, была очевидна - невероятной красоты и сохранности Дева Мария. Улица была довольно тихой, но как известно, даже договорившись с хозяином, лучше всеобщего внимания не привлекать - можно объяснить одному, двум, даже четырем, но когда на процесс стекается целая улица, обязательно найдутся истерики.

Валентин, столь похожий на местного обывателя, присел на крыльцо под Деву Марию и делал вид, что наслаждается вечерним солнцем и думает о Борисе Бурде и его хрустальной сове:



"Здравствуйте, меня зовут Валентин, я из России, я совершенно случайно стою здесь с ножом в кармане, на крылечке вашей квартиры на рабочей окраине Лиссабона, хороший мартовский вечер, не правда ли?"



Нечто подобное и надо было сказать появившемуся из закусочной поддатому владельцу апартаментов, но к сожалению, или к счастью, Португалия - не англоговорящая сторонка, поэтому пришлось вспоминать испанский, все с ним связанное и махать руками.

Показываю на табличку, делаю жесты, что мы её снимаем, забираем себе, говорю "русо музеу", и "обригадо", то есть "спасибо, дорогой". Мужчина многое говорит в ответ, кивает, и довольно дыша парами "Вино верде", скрывается в двери. Естественно, его кивание - это согласие, надо было немедлить, но увы, табличка высоко. Видит око, да зуб неймет:



Твердо решив вернуться, мы порулили дальше, к нашему третьему подельнику Андрюше, который наконец проспался и был готов к встрече на Эльбе, то есть на Тахо.

По пути встретились парочка разваленных остовов страховых досочек, русскоговорящий высокопоставленный негр из Анголы, ресторан у воды, башня, маяк, памятник Первооткрывателям, сам подельник, и наконец, мы вернулись к чудо-дому в поздние сумерки.

Зашли в закусочную к уже знакомому негру-владельцу (судя по внешности, тоже выходец из Анголы - она бывшая португальская колония), взяли еще Вино Верде и начали втроем держать совет. Нужно было каким-то образом на что-то или кого-то встать, тем самым дотянувшись до таблички.

Закончилось все опять просто - заныкали стул из закусочной. Спросили разрешения, вытащили его на улицу, и начали делать вид, что упоительно фотографируемся на нем в позах Чарли Чаплина и Бритни Спирз. Затем стул незаметно откочевал на десять метров от входа в трактир.

Пока я отковыривал латунный артефакт уже упомянутым выше ножом (напрочь его погнув), Андрюша рядом рассказывал какие-то байки смотрящей за мной девочке. Девочка нихрена не понимала Андрюшу, но Андрюша все-равно рассказывал. И вот, бинго! Одна из самых красивых табличек, что я видел, у нас в руках!

С одного дома в итоге три доски (две "Каравеллы" висели уж слишком высоко) - это пока у меня рекорд.

Счастливые и довольные, на следующий день в вагоне-ресторане мы отчалили в другой город - Порто.

Порто - табличный рай. Здесь уже глядя на застройку, все сразу становится понятно:



Таблички встречаются, наверное, на каждом третьем-четвертом доме:



Приятно обладать подобного рода знаниями. Патрулируешь город, и все эти маленькие приметы прошлого, как на ладони, достаточно лишь бросить взгляд наверх:



Хыдыщ!



"Страхование Порто". Местное городское стало быть. Ну и классический якорь - символ надежности, стабильности, которую, естественно, оная компания и гарантирует.

Архитектура Порто - это высокие, узкие дома в 3-4 этажа. Таблички висят очень высоко, но узнаваемы. Все всегда точно по центру, и поскольку все дома с балконами, то и таблички берутся только с балкона, да и то, даже на него надо ставить лестницу - высокие окна, высокие потолки, и таблички высоко. Ни одной лестницы не хватит, можно даже и не мечтать.

Приличное количество домов находится в полузаброшенном состоянии, многие явно брошены, руинированы, но даже при наличии на них табличек, без подготовки не взять. Своей цели - уберечь таблички от поползновений всяких там, страховые агенты прошлого достигли.

А жаль. Казалось бы, дом брошен, окна заложены кирпичом:



А на нем висит обалденная табличка (возможно, самая красивая, что я видел не только в Португалии, но и вообще в живой природе), рельефная, массивная, большая:



Золотая воительница щитом и мечом охраняет имущество собственника.

Надпись внизу - уже известное нам "Страхование против огня". Надпись сверху я перевел бы как "Спокойствие Порто". Прекрасное название для компании, если, конечно, она существовала.

Однако, из центра города через мост переходим на другой берег, где нас ждут склады портвейна и выстроившиеся в ряд корабли с ним же:



Какие только страшные испытания нас там не ждали



И райончик более чем подходящий, уже не центр, но еще и не окраина



В этих улочках Валентин, не выдержав, и обнаружив очередную, -цать восьмую табличку, воспользовался ситуацией и проник в приоткрытое парадное. Балкон, хоть и был доступен, но снять с него табличку не представлялось возможным - она висела прямо под ним, да и заспанный абориген очень удивился, увидев Валентина у себя на балконе.

Здесь же, на одном из портвейнских складов, была обнаружена прекрасная табличка, висящая наиболее низко - прямо над воротами:



Табличка рельефна и прекрасна



Снова якорь. Их в Порто больше всего, наверное, на 3/4 досок изображены якоря. Вероятно, помимо традиционного страхового символа, он несет и местную смысловую нагрузку, Порто - крупный порт.

Всю ночь под парами портвейна нам снились эти якоря и хороводы табличек, пока наконец не настало утро, Андрюша умотал в Париж, а мы поехали брать машину, чтобы сутки помотаться по соседней испанской Галисии.

Приехали рано, и поцеловав запертый амбарный замок машинопункта, начали шариться по окрестностям. Обилию досок и якорьков уже не удивлялись, но тут! Совсем недалеко от пункта! Такое!!!



Сошлись все козыри. Дом был брошен, причем не просто брошен, а руинирован - условно говоря, остались одни стены. Внутри не было перекрытий между этажами, бодро росли деревья. Душу дома - его страховую табличку надо было спасать.

Это была самая низковисящая табличка. Ситуацию усугубл@л козырек прямо под артефактом. И воскресенье, девять утра, на улице никого.

Как голодные гончие псы, мы начали рыскать под табличкой и копать землю.

Валентин так вообще впал в раж - так он осатанел за сутки табличного недоступного изобилья.



Козырек высоко, на него еще залезть надо. Подсадил подельника, чтобы он подтянулся - а там стекла битые сверху на нем, не порезавшись никак. Нырнули как дельфины в соседнюю помойку - там как раз запчасти от шкафа выбросили. Я схватил почти двухметровую дверцу от этого самого шкафа и пытался поддеть табличку - она и держалась то на полутора гвоздях, и снизу была создана для поддевания.

Тщетно. Не хватает еще сантиметров сорока.

Лихорадка. Доску надо брать - другой возможности не будет.

Обегали все окрестные помойки и стройки - ничего подходящего. Думали кидать в нее имеющимся у нас в наличии бананом - вдруг упадет сама.

Всё, вообще всё было ЗА. В соседнем доме был магазин, торгующий инструментом, но закрытый. Расспросив бабульку на предмет открытия и ничего не поняв, побежали в виднеющийся в конце улицы парк - наломать веток подлиннее.

Тщетно. Парк оказался сквером из нескольких вековых каштанов, а не веселым перелеском, как нам того желалось. Ситуация накалялась. Вот-вот надо было уезжать, а уезжать не хотелось. Один был плюс - в Порто надо было вернуться, улетать в Париж мы тоже будем отсюда.

Родилось несколько свежих идей:

- В Испании в лесу сломать две ветки, купить скотч, склеить их, и примотать к ним гвоздь
- Дождаться открытия магазина, купить там перчатки, и Валюша снова подтянется на козырек, несмотря на стекла, ну а там можно голыми руками брать.
- Купить две швабры, скотч, склеить их и далее по тексту
- Взяв машину, сразу же подогнать её сюда, поставить на тротуар, залезть на крышу
- Использовать автодом, который был замечен на улице. Подгоняем его на тротуар, по лестнице на автодоме залезаем к нему на крышу, и голыми руками. Но владелец автодома спал, а угонять его было делом неправильным
- У продавщицы супермаркета, развешивающую фрукты, выкрасть лестницу, снять доску, и потом вернуть. Вариант отпал, так как лестница была ни о чем.

Удача пришла, откуда не ждали. Ведь первым же делом мы попытались проникнуть во дворы (по лиссабонскому опыту), но потерпели фиаско, так как входы во дворы Порто закрыты на замки. Вернувшись к объекту вожделения, мы узрели, что одна из подворотен открыта!

Забегаем туда, а там!!!



%$#@!



#@#$$^$#@#@!!!!



Площадка оказалась вотчиной человека, чья профессия у нас давным-давно забыта - старьевщик. Чувак покупает всякую рухлядь за бесценок и продает её за чуть больший бесценок. Весь участок завален старыми инструментами, агрегатами, железным и деревянным ломом, бочками, лестницами, тряпками. Рай!

А вот и он сам спускается из какой-то каморы, увидев двух жизнерадостно бегающих по его участку молодых волков.

Мужик лет сорока с пузом, в засаленной майке, чем-то похож на героя сериала "Дикий Ангел", или на советского хулигана-пьяницу 80-х.

Быстро тараторим на разных языках, не понимает, поняв, что мы пытаемся унести лестницу, не разрешает. Тяну его за собой на улицу, благо брошенный дом рядом, жестами одновременно объясняю и повторяю как попка: "русо музеу". Всё. Понял. Дает добро. Есть.

Бежим назад, хватаем лестницу, прямо под табличкой трется какой-то старичок. Не беда, мы на накале.



Пока я держал лестницу, ангажировал старичка своими "русо матросо музеу обригадо" и попросил его сфотографировать на "мемориз". Сфотографировал. Всё, по всем законам психологии он уже сообщник.



Победа!

В руках у Валентина не только табличка, но отвалившийся в связи с её снятием изразец, которыми отделан фасад гибнущего здания. Их там уже прилично выпало.

Необычайно тяжелая... около килограмма вес. Чугун! Моя первая чугунная табличка! Неудивительно, почему в Порто сохранилось так много таких "якорьков" - чугун не убиваем, ему не страшна влага. Почти.



"Компания Бонанча. Лиссабон".

Бонанча переводится как "Спокойствие". Неплохое название для страховщика.

Разница между нашими странами бросилась сразу же, когда я увидел на лобовом стекле автомобиля талон о страховании а ля отечественный ОСАГО - "Застрахован в компании "Бонанча". В отличие от всех наших дореволюционных компаний-призраков, наверняка, значительная часть португальских страховщиков здравствует и поныне, как вот эта самая Бонанча.

А вот доска после реставрации. Появились родные цвета, поле было красновато-рыжим, что-то вроде охры, места, где цвет вскрылся, не стал покрывать, оставил так:



Прекрасный экземпляр занял достойное место в "чугунном" углу кабинета, аккурат над рельсом Князя Белосельского-Белозерского и таблiчки Мытищенского вагоностроительного c вагона 1900 года:



Изразец тоже радует глаз. Не покупной сувенир (таких там много), а столетняя вещь, имеющая душу, и свою личную историю, которую я буду вспоминать, глядя на него. Часть израца как новенькая - была под табличкой, остальное поле навсегда впитало в себя пыль и тусклоту XX века



Собственно, вот весь португальский улов:



Две сестрички, две главных португальских реки, две страховых компании - "Доуру" и "Тахо" уже отреставрированы, оформляются в багет, получили вторую жизнь



У многих уже возник резонный вопрос - а как мы все это добро через границу переправили?



Ответ: да для них это все ржавая хрень. На Западе, где ценят материальное историческое наследие, подобным завалены все блошиные рынки. Но покупать - это же не интересно, не кошерно, не авантюрно, это не наш метод.

Факт покупки, а то и её место, уже спустя пару лет вжисть не вспомнишь, а тут историй на всю оставшуюся жизнь хватит.

Ну так что, друг Валентин, помнишь, десять лет назад то, в марте одиннадцатого, сняли мы в итоге чугунную с брошенного дома в Порто, взяли машину и приехали в испанскую Галисию...